Александр Македонский. Пределы мира - [131]

ЭПИЛОГ

«Не успело остыть твое тело, а мы уже спорили о твоем наследстве. Мы продолжали сражаться за него долгие годы. Тебя больше не было с нами, а вместе с тобой ушла и объединявшая нас мечта. Лептина захотела последовать за тобой — мы нашли ее на полу у твоего ложа с перерезанными венами. Царица-мать Сизигамбис покрыла голову черным платком и уморила себя голодом. Роксана решила жить, чтобы дать жизнь твоему сыну.

Пердикка исполнил свою мечту и женился на Клеопатре, но он же первым пал в попытке удержать в целости твою державу. Он пал, сражаясь против моих войск. Бедный Пердикка!

Странно: хотя мы жестоко бились, постоянно создавая и разрывая союзы, у нас не было ненависти друг к другу. Наоборот, в определенном смысле мы оставались друзьями. Один раз через несколько лет после твоего ухода мы все встретились в Вавилоне, чтобы прийти к согласию, однако вместо этого наше собрание превратилось в безобразную склоку. Но вдруг из-за двери появился Евмен и бросил на опустевший трон твой плащ и твой скипетр, и как по волшебству свара прекратилась, крики затихли, лица стали задумчивыми. Мы стояли перед этим плащом и пустым троном, словно ты вдруг чудом возник перед нами.

Мы были недостойны тебя и все же пытались во всем подражать тебе: мы велели изображать себя в тех же позах, с головой, слегка наклоненной к левому плечу, с откинутыми со лба волосами, даже когда волос осталось совсем мало, — лишь бы воспользоваться твоим образом. У нас не хватило мужества даже на то, чтобы сберечь твою семью, она была погублена, безжалостно уничтожена одной-единственной фразой в конце договора о разделе наследия: "В том случае, если с ребенком что-то произойдет, Македония переходит к… " Тем самым мы приговорили его к смерти. Твоя жена, твоя мать, твой сын — все они погибли… Жажда власти иссушила наши души, превратила нас в чудовищ.

И почти все мы вскоре отреклись от персидских жен, которых ты нам дал. Исключением стал лишь Селевк, полюбивший свою Апаму и посвятивший ей прекрасные города.

Селевк… На какое-то время он стал новым Александром, и ему почти удалось вновь собрать твою державу. Теперь он старик, как и я, множество хворей одолевают его. Несколько раз мы воевали друг с другом, или, точнее, наши войска встречались на границах Келесирии, слишком нечетко определенных последним договором — одним из множества. Но сами мы оставались в хороших отношениях, как старые друзья.

Не знаю, как он поживает теперь. Полагаю, он тоже приближается к закату, как и я. Что касается меня, я уже два года как передал скипетр и царство моему сыну Птолемею II, а сам пишу вот эту историю. Единственной своей заслугой, если не считать добровольного отказа от власти, прежде чем меня вынудила к этому смерть, я считаю перемещение тебя сюда, в Александрию, единственное место, достойное тебя. О, как бы я хотел, чтобы ты увидел ее теперь! Знаешь, как она прекрасна? Это чудесный, цветущий город — такой, о котором ты мечтал. Помнишь?

Тогда мы были молоды и наши души горели мечтами, которые ты рисовал перед нами. Мы были подобны богам, когда скакали рядом с тобой, великолепные в своих сверкающих доспехах.

Я завершил последнюю главу моей истории. Пока я писал, она отдавалась эхом у меня в голове, как будто я переживал все заново. Я вновь слышал наши беседы, споры, шутки. Помнишь, каким дремучим был всегда Леоннат? Конечно, все будет записано должным образом: получится хороший текст, отредактированный в соответствии с правилами, которым нас учили в Пелле и Миезе. Однако я предпочитаю видеть нашу историю вот так, как будто переживаю ее вновь, день за днем, мгновение за мгновением.

Сегодня, ощутив на затылке ледяное дыхание Таната, я решил спуститься сюда, чтобы забыть все случившееся после того, как ты покинул нас, и заснуть спокойно рядом с тобой, друг мой.

Пришла пора турме Александра построиться вновь, как в тот день, когда мы встретили тебя в Иллирии на заледеневшем озере, под крупными хлопьями снега. Пора и нам, слишком долго зажившимся на этом свете, закрыть глаза… А когда мы проснемся, то снова будем вместе, молодые и красивые, как раньше, чтобы скакать рядом с тобой — навстречу последнему приключению. И на сей раз это будет продолжаться вечно».

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Последняя часть истории о жизни Александра, возможно, самая важная и сложная для понимания, поскольку содержит много событий, которые и в первоисточниках не совсем ясны, например сожжение Персеполя, убийство Клита Черного и два заговора: заговор Филота и так называемый «заговор оруженосцев». Роман как художественное произведение не ставит перед собой задачу решить проблемы, достаточно широко обсуждаемые в историографической критике. Тем не менее, повествование может дать некоторые толкования, вполне заслуживающие внимания, особенно если учитывать общую картину, которая часто ускользает от узкопрофессионального взгляда или специализированного исследования. Пример тому — сцена, где Парменион спрашивает у Александра о смысле разрушения Персеполя.

Во всяком случае, македонский завоеватель изображен максимально правдивым образом, в том числе и в наиболее щекотливые моменты его истории, не самые славные в его жизни. Только несколько эпизодов, представленных явно в искаженном свете неполных источников, были некоторым образом подправлены.