Александр Македонский (история жизни и смерти) - [25]

Утром того самого дня, когда Александр и Зарина подъезжали к Саррасе, жители Бериллы, проснувшись утром, увидели, что деревянная стена, окружавшая их город, исчезла. Еще раньше, на рассвете, это обнаружили ночные сторожа и принесли весть во дворец. Геном, поднявшийся на башню под звуки ликования солдат, окинул взглядом пространство перед городом. Насколько хватало глаз, равнина, покрытая песчаными дюнами, была свободна от войск неприятеля. Еще дымились не затушенные ночные костры, и песок был испещрен следами и завален разнообразным мусором. Народ выбегал на улицы и спешил на стены. Люди желали видеть собственными глазами эту великую победу. Лишь мудрый Геном стоял на башне, не разделяя всеобщей радости. Над его головой вставал безоблачный день, какие бывают лишь вначале лета. В его душе шел холодный осенний дождь тоски и тревоги. Он не хотел мешать ликованию, пока оставалось хоть немного времени. Очень скоро их радость сменится воплями отчаяния. Но прежде чем город падет, они будут драться и не уступят свои жизни без боя.

Геном созвал командиров.

— Я знаю, — сказал он, — Как рады были видеть вы, что враг бежал. Но прошу вас поверить мне, как верили все эти годы, что это день нашей последней битвы.

Возгласы недоумения, как легкий холодный ветерок пробежали по группе офицеров. Потом радость погасла на их лицах. Они доверяли своему князю, зная, что Геном ошибся лишь раз в своей жизни. И ошибка эта стоила ему жены.

— Я прошу вас, когда уляжется радость, собрать своих солдат и быть готовыми. Никого не выпускайте за ворота. Пусть те суда, что прибыли вчера из Саррасы, возьмут сколько смогут граждан на борт, и уплывают как можно скорее. Тот корабль, что мы предназначили для перевозки погибших солдат, пусть будет освобожден для живых. Всех оставшихся в городе детей и женщин соберите в районе порта, пусть будут готовы к отплытию.

Он отдал необходимые распоряжения каждому из командиров, и удалился во дворец, оставив их озадаченными и встревоженными, не объяснив им причины подобных своих решений.

Наступил полдень, и в жарком безветрии зноя подул легкий ветерок. Он быстро усиливался, пока пыльная буря, столь необычная в это время года, не затмила солнце, подняв в воздух песок. Сила ветра продолжала нарастать, и постепенно из общего пылевого потока выделись тринадцать торнадо. Они двигались к городу из пустыни и остановились на близлежащих дюнах, напоминая башни, что строят дети из песка на пляже, только больше в тысячу раз. Сторожа на стенах, прикрывая лица от хлещущего по глазам песка, увидели, как смерчи опали и сжались как пружины. Тринадцать песочных шаров, высотой лишь ненамного меньше башен стены сначала медленно, но набирая скорость в движении, покатились в сторону города. Тогда сторожа затрубили в трубы, но шум бури заглушил звуки тревоги.

Геном стоял на башне своего дворца. Ветер развевал его поседевшие волосы, и полы плаща трепетали за спиной, как крылья. Он поднял вверх правую руку, взмахнул, словно бросая камень. Черная быстрая птица выпорхнула из разжавшейся ладони и понеслась навстречу одному из шаров. Этой птице нипочем была буря, ветер ни на миг не замедлил ее полет. Скользнув черной стрелкой вниз, достигнув ближайшего шара, она удивительным образом подцепила его лапками и, подняв в воздух, унеслась вместе с ним за холмы.

Там, невидимый из города, раскинулся новый лагерь Царя. Там не бушевала буря, там продолжался ясный летний день. Там между лагерем и городом, каждый на своем холме, стояли тринадцать черных колдунов, приехавших из далекой страны на юге. И место, где они стояли, было границей между бурей и затишьем. Внезапно пробив стену вихря, огромный песочный шар с маленькой черной точкой на верху обрушился на одного из них. На том месте, где стоял колдун, возникла небольшая гора песка, раздавившая человека как колорадского жука.

Двенадцать птиц успел выпустить Геном, когда раздался грохот. Последний шар, ударив в Новую стену, пробил ее насквозь, и, оставив за собой огромную брешь, со страшной силой врезался в одну из башен старой. Разбив ее вдребезги, шар рассыпался. Буря, подхватив песок и обломки башни, швырнула ими в город и внезапно стихла. Люди поднимались с земли, отряхивая песок с одежд. А из пустыни в город уже неслась дикая лавина вражеской конницы.

Буря сбросила со стен малые баллисты, перепутала канаты больших, забила песком глаза лучников на стенах, перевернула сосуды с Греческим огнем, оборвала якоря боевых галер и унесла их далеко от берега.

Тогда в городе в последний раз раздался звук трубы, созывая воинов к бреши. И, когда первые всадники лавины приблизились к стене на расстояние полета стрелы, из пролома навстречу им вышла пехота, быстро строясь в боевую фалангу. Восемь первых рядов несли копья, и у воинов восьмого ряда они достигали десяти метров в длину. Далее шли ряды лучников. Меченосцы, вместе с небольшими отрядами конницы, охраняли фланги. Берилла шла в свой последний бой, соблюдая все правила боевой науки.

Как волны разбиваются о камни, всадники налетели на копья, опрокидываясь вместе с лошадьми, нагромождая трупы так, что вскоре их стена скрыла из виду первые ряды копьеносцев. Тогда, подчиняясь команде, ближняя к городу шеренга, а за ней и вся фаланга отступили назад на десять шагов. Лучники, подняв луки над головой, выпустили стрелы, и те, вонзившись в небо, упали, поражая воинов врага в головы и плечи. Но уже со всех сторон фалангу окружало море конницы. Всадники соскакивали с бесполезных в этом сражении лошадей, свистом прогоняя их с поля боя. Прячась за завалами из трупов, они, достав короткие луки, осыпали фалангу стрелами, выбивая бойцов, место которых тотчас занимали стоящие позади. Вновь прозвучала команда, и фаланга пришла в движение. Медленно, как огромный торос, плывущий по течению реки расталкивает и разбивает на своем пути мелкие льдинки, она прошлась по полю боя, сметая на своем пути спешившихся всадников. Как серебристая многоножка, она взобралась на дюны и двинулась к лагерю врага, оставив за собой опустевший город.