Александр Исаевич Браудо: Очерки и воспоминания - [37]

Особенно памятным для меня осталось участие А. И. Браудо в работе Комиссии по составлению положения о "высшей школе, еврейского знания". Мысль о создании такого рассадника еврейской науки в России давно уже лелеяли лучшие представители нашей интеллигенции. Но практически осуществимой она стала только после февральской революции 1917 г. При Обществе просвещения тогда образовалась Комиссия для составления плана и программы проектированной высшей школы. Koмиссия, под председательством М. И. Кулишера, была немноголюдной, сплоченной и весьма работоспособной.

В ней принимал усердное участие А. И., и здесь особенно ярко сказались широта его кругозора, его глубокий интерес к вопросам еврейской культуры, его серьезная вдумчивость, его уменье устранять резкие разногласия. Комиссия работала весьма интенсивно и, в сравнительно короткий срок, она составила подробное положение о еврейском научном институте в Петербурге. Падение Временного Правительства и приход большевиков к власти, к несчастью, не дали осуществиться этому важному начинанию.

В других статьях настоящего сборника будет, вероятно, подробно охарактеризована политическая и общественная деятельность незабвенного А. И. Браудо.

Мне хотелось обрисовать его хотя бы в самых общих чертах, как еврея. Редко кому удается так гармонично сочетать в себе вселенское с народным, общечеловеческое с национальным, как это дано было покойному А. И. Браудо.

И в памяти всех тех, кто имел радость его близко знать и с ним работать, его образ сохранится навсегда, как одно из лучших воплощений человека - и еврея.

С. Гинзбург.

{115}

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А. И. БРАУДО

НА ПОПРИЩЕ БИБЛИОТЕКОВЕДЕНИЯ

(Ек. Лаппа-Старженецкая)

(Мы перепечатываем эту статью из журнала "Библиотечное Обозрение", 1925 г., кн. 1-ая. Редакция сборника извиняется перед ее автором, что была лишена возможности снестись с ним, чтобы получить разрешение на перепечатку очерка.)

В глазах стороннего наблюдателя работа библиотекаря в научных книгохранилищах не поддается учету с точки зрения подлинного научного творчества. Временами о ней говорят предисловия чужих ученых трудов, но о ней забывают, а порой даже ее и вовсе не хотят признавать, когда подходят к личности самого библиотекаря, к оценке того наследия, которое он оставляет своим преемникам в работе.

На последних, поэтому, силою самих вещей, возлагается моральное обязательство подвести итоги трудам их учителя и старшего товарища, и обязательство это приобретает особенно императивный характер, когда подобный заключительный подсчет производится в отношении библиотечного работника, отдавшего всю свою жизнь, всего себя служению своему любимому делу.

Таким именно библиотекарем, которому дано было знать "одной лишь думы власть", думы о родной библиотеке, об ее нуждах и улучшениях и был заместитель директора Российской Публичной Библиотеки Александр Исаевич Браудо, внезапно скончавшийся 8 ноября 1924 года, в Лондоне при возвращении в Ленинград из своей заграничной командировки.

Двадцати пяти лет, почти прямо с университетской скамьи, А. И. Браудо попал в 1889 году в Публичную Библиотеку. Он не был уже новичком в библиотечном деле, {116} потому что еще студентом работал в качестве сотрудника в университетской библиотеке в Юрьеве, но тем не менее мы бы не решились утверждать, что национальное хранилище привлекало его само по себе, как таковое. Напротив того, если взять его первые печатные работы, то можно совершенно точно установить, что его интересы концентрировались тогда всецело на литературе иностранцев о московском государстве XVI и XVII веков, и уже это наименование темы показывает, что отделение Rossica Публичной Библиотеки своим богатым подбором литературы по данному вопросу могло предопределить сделанный им выбор службы.

И действительно, через год после поступления Александра Исаевича в Библиотеку, в "Журнале Мин. Нар. Просв." появляется его статья о лифляндцах Таубе и Крузе, скромно озаглавленная автором "библиографической заметкой". Конечно, в условиях того времени, при существовавшей тогда привычке интересоваться больше личностью, чем общим историческим процессом, нельзя было ожидать, чтобы молодой автор дал изображение той сложной политической обстановки, в которой действовали эти авантюристы, забредшие в Москву Иоанна Грозного, но не надо забывать, что до исследования Браудо "Послание" Таубе и Крузе не подвергалось критическому анализу, и в частности оставалось невыясненным, что заставило их представлять свое описание московского царства магистру ордена меченосцев Кеттлеру.

Опираясь на имеющийся в Публичной Библиотекe список "Послания", Александр Исаевич доказывает, что в действительности оно было адресовано не Кеттлеру, а гетману Ходкевичу, и что изданная в 1581 году брошюра некоего Hoff'a является ничем иным, как перепечаткой "Послания" лифляндских выходцев. Позднейшие разыскания укрепляют предположения, высказываемые в этой биобиблиографической заметке и, несмотря на свою непритязательность, она сохранила и до последнего времени свое значение в историографии данного вопроса. (См. предисловие Ю. В. Готье к статье М. Г. Рогинского: "Послание И. Таубе и Э. А. Крузе, как исторический источник", "Русский Исторический Журнал", 8, стр. 11).