Александр Исаевич Браудо: Очерки и воспоминания - [28]

За ней последовала другая, тоже составленная Басовым и изданная А. И-чем.

Кое-где, в провинции полиция перехватывала эти книжки, начинала дознание, но добраться до их автора и издателя не сумела...

Как А. И-чу удалось отпечатать и распространить сказки С. А. Басова, этого он никому не рассказывал. Я знал только, что на помощь ему пришла революционная организация. Но поддерживая связи с левыми политическими кружками, работавшими в подполье, А. И. в тоже время сильно интересовался деятельностью таких же кружков, но крайне-правого направления. Это ему было нужно для расследования убийств Г. Я. Герценштейна и Г. Б. Иоллоса и покушения на С. Ю. Витте. Он был уверен, что то и другое - дело одной и той же преступной шайки, он давал ceбе ясный отчет, что расследование ее махинаций заведет его очень далеко и высоко, но не останавливался в розысках.

Шаги его в этой области не раз вызывали у меня резкие протесты.

- Хотите познакомиться с д-ром Дубровиным? - спросил меня как-то всерьез А. И.

На моем лице сказалось, очевидно, крайнее изумление, потому что он добавил:

- Да, с председателем Союза русского народа. Я сейчас иду на свидание с человеком, который познакомит меня с ним.

Я отказался от чести быть представленным Дубровину и стал горячо убеждать А. И-ча "не прать на рожон", не рисковать собою.

- А откуда они знают, кто я? - возражал он. - Я пойду не под своим именем. А они мне нужны, я от них многое узнаю.

Его нельзя было отговорить. Так, рискуя собою, он собрал материал, изобличавший черносотенных главарей в убийстве членов первой Думы, в организации еврейских погромов и т. д.

Когда весь материал был собран, надо было подумать об издании его. Было очевидно, что книга будет конфискована {87} немедленно же по отпечатании ее. Надо было следовательно выискать типографа, который бы согласился сдать книгу одновременно с представлением ее в цензурный комитет. Надо было тоже позаботиться о месте хранения ее. То и другое удалось сделать. Одна из типографий, работавших на "Разум", взялась отпечатать "Материалы к истории контрреволюции", экземпляров ее она в цензуру не послала, не занесла заказа А. И-ча в реестр своих работ, подлежавший просмотру инспектора типографии. Для хранения же книги мы сняли большой сарай в одном доме на Николаевской улице.

А. И. был очень доволен "операцией". Когда ему нужна была книга, артельщик "Разума", бывший моряк Балтийского флота Александр ходил на Николаевскую и приносил нужное количество экземпляров.

Все шло как по маслу, но вдруг стряслась беда. Воришки-мальчуганы проделали дыру в сарае, где хранилось издание, выбирали оттуда книгу и стали продавать ее на Невском по полтиннику за штуку. Полиция поинтересовалась узнать, какую это толстую книгу они продают, доложила в градоначальство. Началось дознание.

А. И. был огорчен, но не тем, что полиция могла напасть на его след, а что она заарестует и, конечно, уничтожит книгу.

На выручку пришел тот же Александр. Прежде чем полиция ycпела наложить на "Материалы" свою лапу, он явился на Николаевскую улицу с подводой, погрузил на нее все экземпляры и средь бела дня, через весь Невский проспект отвез ценный груз в надежное место на Петербургской стороне.

Начатое же градоначальством "дело о содержании нелегального склада" удалось свести к пустякам.

А. И. ликовал.

III.

Когда разразилась война, А. И. был в Петербурге. Как некоторые другие петербуржцы, он застрял в городе, семья его была на юге. Я был в таком же положении. Жили мы оба на одной и той же улице - Фуршгадтской, почти насупротив. Видались еще чаще прежнего.

Не прошло и двух-трех недель с начала военных {88} действий, как у А. И-ча появились новые заботы, новые дела. Каждый раз при встрече он вынимал из своего объемистого портфеля сложенный лист бумаги и, подавая его мне, говорил:

- Прочтите.

То было очередное сообщение о жестоком обращении военных властей с еврейским населением на театре военных действий или в прифронтовой полосе. Такие известия поступали все чаще и чаще, и концентрировались они у А. И-ча. Собирание их стало теперь его главным делом.

Но одним собиранием этой прискорбной информации он не ограничивался. Часто, заходя к нему по вечерам, я заставал его погруженным в работу.

- Вот, говорил он, отбирая некоторые бумаги из множества лежавших перед ним, на основании этих документов надо составить докладную записку. Другие я сам обработаю. Только чтобы было готово завтра, к одиннадцати часам утра. В двенадцать я должен уже сдать.

- Кому?

Он загадочно улыбался, не давая ответа.

Начиналась кампания "кровавого навета" на евреев, поднятая некоторыми элементами польского населения на театре войны и активно поддержанная ставкой главнокомандующего. А. И. раньше всех других еврейских общественных деятелей усмотрел в первых мелких известиях об обращении военных властей с евреями приближение большого общественного бедствия и пытался противодействовать ему.

Но личных сил его было не достаточно. Необходимы были общие соединенные усилия, единый еврейский фронт.

А между тем жизнь еврейской интеллигенции Петербурга сложилась так, что создание единого фронта казалось делом немыслимым. Кружковщина разделила еврейскую общественность. Четыре главные группировки - сионисты, народная группа, демократы и народная партия, не говоря уже о других, менее значительных, держались обособленно, враждовали между собою, неохотно шли на совместные действия. К тому же лидеры всех этих "течений" были в отсутствии, - война их застигла заграницею, - а без них их сторонники были еще менее склонны сесть вместе за "круглый стол". А.И. взял на себя трудную задачу объединения {89} враждовавших партий. Путем настойчивых переговоров с наличными их членами, воздействия на каждого из них в отдельности, ему удалось добиться своего.