Александр II. Весна России - [38]

Но несмотря на проекты, разработанные в тайне, восставшие столкнулись с серьезной проблемой политического единства. Возможно, по причине секретности, которая окружала подготовку к восстанию, и атмосферы конспирации и недоверия, в то время как все поляки имели общую цель завоевать независимость в рамках восстановленного государства, реальность была такова, что они расходились в политических способах ее достижения. В польском сопротивлении проявлялись самые разные тенденции. И в рядах самого Национального комитета присутствовали умеренные, центристы и крайне левые. Все эти течения вступили в соперничество как только появилась необходимость выбрать того, кто возглавит движение и воплотит в своем лице государство. 21 марта было провозглашено создание национального правительства, главой которого стал генерал Мерославский, готовивший Краковское восстание 1846 г. и некоторое время командовавший польскими силами на Сицилии в 1848 г. Между Мерославским, Марианом Лангевичем и Каролем Маевским шло ожесточенное соперничество. Каждый лагерь выдвигал своего кандидата, и в национальном движении все чаще возникали угрозы переворота. Можно только удивляться тому, что в этом тлетворном климате прообраз польской власти так долго сопротивлялся, тем более что репрессивные меры усиливались.

Летом 1863 г. великий князь Константин был заменен генералом Бергом, который чуть не погиб в результате покушения. Польское руководство осознавало, что перед лицом этого нового человека, действующего с позиции силы, их политическая слабость, обусловленная борьбой за командные высоты, приведет к катастрофе; в конце концов в октябре 1863 г. они остановились на личности Ромуальда Траугутта, дабы обеспечить политическое единство, которого не хватало восстанию. Траугутт имел качества, необходимые для того, чтобы примирить повстанцев и восстановить порядок в их организациях. Выходец из польской аристократии, он был женат на родственнице Костюшко, что немало способствовало росту его престижа. Офицер русской армии, он принимал участие в Крымской войне и с опозданием примкнул к восстанию. Но как только он появился в Варшаве для встречи с Маевским, в то время отвечавшим за военное командование, было решено, что он возьмет на себя всю ответственность за боевые операции. Затем он втайне отправился во Францию — путешествуя с документами на имя некоего галицийского купца, — чтобы встретиться там с Наполеоном III и попытаться убедить его обеспечить помощь Франции восстанию, затем поехал в Брюссель покупать оружие, которого крайне не хватало повстанцам. В отчаянной попытке добиться внешней поддержки он обратился также к Ватикану, умоляя папу выбрать его лагерь, поддержать польских католиков в борьбе со схизматиками, стремящимися изгнать католичество из Восточной Европы.

Вернувшись в Варшаву, успешно выполнив миссии, умножившие его авторитет, он провел переговоры с национальным правительством, которое решило сложить с себя полномочия, передав ему всю полноту диктаторской власти. Его первой заботой было заставить замолчать несогласных, чтобы продемонстрировать, наконец, России образ единого польского национального движения. Замечательный организатор, он задумывался о созыве польского народного ополчения, чтобы располагать настоящей освободительной армией. Хотя это ему не удалось, он тем не менее добился материальной помощи от поляков, эмигрировавших из страны. И, несмотря на состояние войны, прилагал все усилия к проведению реформ в деревне.

В эти месяцы, столь насыщенные событиями, подпольное польское правительство практически «дублировало» российские учреждения на территории Польши. Добиться этого помогало содействие большей части населения, вовлеченного в движение. Мирные граждане, отложив свои занятия, превращались в чиновников, министров и дипломатов подпольного правительства, и выполняли для него бесконечное количество задач, пересекавшихся иногда с теми, которые выполняли сотрудники наместника. Так, больше года в стране, объятой восстанием, функционировало две власти: власть наместника от имени Александра II и власть возрождающейся Польши.

Этой эффективной «диктатуре» Ромуальда Траугутта был положен конец столь неожиданный, сколь и нелепый — он был арестован в апреле 1864 г. дома в центре Варшавы, где по-прежнему жил с чужим паспортом, позволявшим ему пересекать границы Российской империи. Он пал жертвой признаний молодого студента, участвовавшего в восстании, который, будучи задержан и допрошен полицией, предоставил ей информацию, позволившую арестовать диктатора. Но за шесть месяцев, отделявших приход к власти Траугутта от его ареста, восстание приняло широкий размах не только в Польше, но — что гораздо больше беспокоило Александра II — и в других частях империи благодаря усилиям поляков, распространявших там революционные идеи.

Некоторые польские эмиссары, вдохновленные русским народничеством, действительно объезжали украинские села, пытаясь убедить колеблющихся крестьян в том, что у их бед общий корень — гнет русских, который необходимо устранить. На самой Украине их усилия не увенчались успехом. В Белоруссии, где жило много евреев и где бедные крестьяне более внимательно прислушивались к этим призывам, наметились контуры повстанческого движения. Но призыв солидарности с восставшими был услышан прежде всего в Литве. В этом призыве ссылались на долгую славную общую историю, поскольку адресовался он к «польско-литовско-русинской нации». Реакция литовцев показала, что эта