Александр II. Весна России - [107]

Еще одно покушение на прокурора Желяковского, принимавшего участие в «процессе 193-х», было поручено другой девушке, которая, подобно Вере Засулич, также вооружилась пистолетом. Ей не удалось достичь поставленной цели, а от повторной попытки она отказалась из опасения задеть невинных людей. Террористическая деятельность тогда только зарождалась, и молодые люди, в числе которых было много девушек, неохотно прибегали к оружию, если видели, что это могло привести к незапланированным жертвам. Однако совсем немного времени спустя те, кто еще недавно только обучался основам террора, поняли, что главное в их деле — потрясти общественное сознание и показать, что они способны на совершение террористических актов.

Резонанс, произведенный выстрелом Веры Засулич, намного превзошел их ожидания. Процесс, а точнее говоря, российское правосудие, довершили начатое ею дело, придав его неожиданной огласке. Александр II хотел провести показательный процесс, и по этой причине дело было передано не в Сенат, а организовано в виде публичного процесса с участием присяжных заседателей. Пален инструктировал председателя санкт-петербургского окружного суда Анатолия Кони о необходимости продемонстрировать строгость российских властей. Это затея была обречена на провал, потому как обращался он к одному из наиболее талантливых юристов-либералов в России, бывшему к тому же профессором права, который впоследствии упомянет об этом эпизоде в своих мемуарах. Выслушав инструкции относительно требуемой строгости, он ответил, процитировав канцлера Агиссо: «Суд выносит приговор, но не оказывает услуги».

С самого начала процесса все пошло не так. Прокуроры, призванные произносить обвинительную речь, предчувствуя эмоции, которые она вызовет в обществе, под самыми различными предлогами отказались «играть свою роль». Тяжелее всего оказалось найти компетентного юриста, чтобы тот представлял интересы государственного обвинения. Зато самые видные адвокаты бились за право выступить в защиту Веры Засулич. Игра в прятки между стороной обвинения и стороной защиты свидетельствовала о том, что органы общественного порядка в России не обладали достаточным влиянием. Тем более что общая обстановка в стране ухудшилась.

В то самое время в Одессе образовался «Исполнительный комитет социалистов-революционеров», чья еще не вполне сформулированная цель состояла в организации террористической деятельности. Разумеется, возможности этого комитета были ограничены усилиями отдельных лиц, но приступил он к исполнению намеченной цели незамедлительно. Его члены поначалу предприняли попытку, правда бесплодную, развернуть повстанческое движение. Позже из Одессы комитет переместился в Киев, где 23 февраля 1878 г. многие его члены стреляли в генерал-прокурора города, который вел дела революционеров. Прокурор, как и ранее Трепов, получил ранения, но это была только прелюдия к серии покушений, последовавших на юге России.

Именно в такой неспокойной обстановке проходил процесс над Верой Засулич. Зал суда, открытый для публики, но оказавшийся слишком мал для того, чтобы вместить всех желающих присутствовать на слушаниях, брался практически штурмом массами студентов и немногочисленными рабочими, которых едва удавалось сдерживать большому числу жандармов. Виновность обвиняемой ни у кого не вызывала сомнения: она признала предъявленные ей факты. Конечно, жертва покушения выжила, но Вера Засулич не переставала сожалеть об этом обстоятельстве и не скрывала своих чувств. Наиболее высокопоставленные лица в государстве — Горчаков, Милютин, члены Государственного совета — присутствовали на процессе; на скамье, предназначенной для прессы, можно было видеть великого писателя, которому в прошлом привелось столкнуться со строгостью российского правосудия, — Достоевского. Учитывая, что само происшествие не повлекло за собой гибели человека, именно процесс оказался в центре внимания хроники. После него власть почувствовала себя политически опустошенной.

Адвокату обвиняемой с трудом удавалось произносить речь в ее защиту — столь сильны были аплодисменты, которыми ее встречали. Он снова указал на то, что покушение явилось ответом на мучения Боголюбова, т. е. ответом на унижение и оскорбление человеческого достоинства, и что этот ответ исходил от «присутствующей здесь женщины, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести… в самих мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва». И в заключение он заявил, что, каково бы ни было решение суда, осужденная «может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренной».

Выступление защиты произвело громкий эффект и зал суда, вся страна увидели в Вере Засулич конкурентку Шарлоты Кордэ, образ самой невинности, воздающей наказание за преступление и несправедливость. Поддавшись этим настроениям, суд присяжных объявил ее невиновной и оправдал одобрительным гулом, в котором звук аплодисментов смешивался с исходящими снаружи возгласами, криками радости тех, кто не смог попасть в зал суда. Достоевский меланхолично заметил, что обвиняемая стала героиней всего общества. Он осознавал тот сдвиг, который только что совершился в общественном мнении России. Закон запрещал стрелять в ближнего своего, но выстрел Веры Засулич подчинялся моральному императиву, который она сама создала. Суд только что освятил моральное право запросто распоряжаться жизнью другого человека, вопреки закону, который это запрещал. Тем самым террор получил легитимность, свидетельством чему вскоре стала серия покушений, совершенная в России и за ее пределами под влиянием феномена Веры Засулич.