Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей - [7]

.

Итак, дореволюционная историография, несмотря на существенную разницу в теоретико-методологических подходах и оценке последствий преобразований, решающую роль в осуществлении реформ отводила правительственному аппарату и не рассматривала ни крестьянские волнения, ни радикальное крыло общественного движения в качестве силы, противостоящей режиму. Справедливости ради отмечу, что революционная тема присутствовала в публицистике современников реформы. Как «революцию» оценил готовящиеся преобразования А.И. Герцен. Однако эту «революцию» он трактовал исключительно как радикальную смену внутриполитического курса, последствием которой и будет освобождение крестьян. По его словам, «для этой перемены достаточно было одной несчастной войны и ряда уступок общественному мнению со стороны правительства»^{24}. Иначе говоря, своеобразие «революции» заключалось в том, что она могла реализоваться без массового народного движения, без насилия, благодаря солидарным действиям власти и общества.

Совершенно иное содержание имеет революционная тема в публицистике В.И. Ленина, концепция которого выглядит достаточно противоречиво. В статье «Гонители земства и Аннибалы либерализма», опубликованной в 1901 г., Ленин еще говорил не об объективной возможности революционного взрыва в России, а о субъективной оценке таких факторов, как национально-освободительное движение, требования политических реформ, студенческие волнения. Поэтому «самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание опасностью весьма серьезной»^{25}. В этой работе Ленин использовал доступные исторические источники, в частности мемуары Л.Ф. Пантелеева, письма К.Д. Кавелина А.И. Герцену, а также работы по истории общественного движения М.П. Драгоманова и В.Л. Бурцева^{26}. Возможно, поэтому факторы общественного подъема описаны достаточно конкретно и узнаваемо, а вот стержневой для проблемы революции вопрос о крестьянских выступлениях охарактеризован чрезвычайно неконкретно.

Двойственно и содержание ленинских статей 1911 г., посвященных юбилею освобождения. Придавая наибольшее значение революционерам, которые «играли величайшую историческую роль в общественной борьбе и во всех социальных кризисах даже тогда, когда эти кризисы вели к половинчатым реформам»^{27}, Ленин одновременно констатировал крайнюю слабость «тех общественных элементов, интересы которых требовали преобразования»^{28}. Слабым и распыленным выглядит в его изображении и крестьянское движение. Примечательно, что в числе причин реформы оно оказывается на последнем месте после экономического фактора и поражения в Крымской войне^{29}. Только в работе 1915 г. «Крах II Интернационала» Ленин называет период 1859–1861 гг. «революционной ситуацией», ничем не аргументируя свое мнение. Никакого влияния на профессиональное сообщество историков работы Ленина не оказали, да и не могли оказать, поскольку они были политической публицистикой, преследовавшей не научные, а актуальные политические задачи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ленинские работы остались вне поля зрения не только историков немарксистского направления, но и М.Н. Покровского.

После победы революции марксизм утвердился как единственно верная методология, а Покровский стал признанным лидером школы историков-марксистов^{30}. Поэтому формирование взглядов историка на роль революции и ее связи с реформой представляет интерес в рамках нашей темы.

Как известно, внимание Покровского к марксизму было обусловлено теми поисками новых социологических идей, которые характеризовали развитие исторической науки на рубеже веков. Старший современник Покровского П.Н. Милюков вспоминал, что его поколение, отвергая значение истории повествовательной, желало приблизить принципы исторического исследования к экспериментальному научному знанию, перейти «от истории событий к истории быта»^{31}. Этой потребности отвечал экономический материализм. Концентрированное выражение идеи экономического материализма получили в предисловии Покровского к его «Очерку истории русской культуры». По утверждению ученого, «исторический материализм является не чем другим, как попыткой приложить общенаучные методы к изучению исторических явлений». По мнению историка, ход исторического процесса объясняется закономерностями, лежащими вне воли и сознания отдельной личности. Важнейшей сферой, влияющей на поведение человека, является экономика, «поскольку человек физиологически подчинен тем же законам, как и все органические существа, стало быть, главной его потребностью является потребность питания («все, что живет, питается и все, что питается, живет»), а с другой стороны, его сознательная жизнь предполагает, как необходимое условие, его жизнь органическую (организм умерший лишен сознания), то потребность в поддержании организма, потребность питания, есть основная потребность человека, как и всякого другого живого существа; только после удовлетворения этой потребности он может думать о других — и его деятельность, направленная к удовлетворению этой потребности, есть основная деятельность человека. Значит, “главными” культурными фактами являются факты экономической культуры, история хозяйства — ибо основной задачей хозяйства является добывание пищи»