Александр I. Сфинкс на троне - [84]

Но Библия сама по себе — обоюдоострое оружие; знакомство с ней приводит подчас совсем к другим результатам, чем какие хотят получить. Примером может служить русское сектантство, обосновывавшее нередко даже свои социалистического характера учения библейскими текстами. В деятельности библейского общества с самого начала его было одно несомненно крупное положительное значение, вопреки помыслам его учредителей. Ведь для того, чтобы «бедные соотечественники, потерпевшие в последнюю войну разорение», могли найти действительное утешение в Библии и поучаться ей, чтобы Библия могла служить противовесом тлетворным идеям разума, читатель ее должен был прежде всего быть грамотным. И таким образом библейское общество должно было явиться рассадником просвещения, которое всегда за собой влечет пробуждение того общественного самосознания, которое думали заглушить темнотой библейских текстов. То, что у просвещенных людей затемняло сознание, то для непросвещенных являлось пробуждением (Библия притом стала издаваться на русском языке). Библейское общество вместе со Священным Писанием раздавало и азбуку; оно должно было признать необходимым учреждение сельских библейских школ. В связи с деятельностью библейских обществ явились в России под влиянием квакеров и так называемые ланкастерские школы, или школы взаимного обучения. При помощи этих школ также надеялись воспитать весь народ в религиозно-нравственном направлении… Но как раз здесь-то и началась революционная пропаганда.

С.-Петербургское библейское общество, переименованное по высочайшему повелению в 1814 г. в «Российское», открыло целый ряд отделений своих в губернских и уездных городах.

В члены попадает немалое число чиновной знати — «по долгу звания своего», чуть ли не все высшее духовенство — митрополиты и епископы. В провинции отделения организуются губернаторами, епископами, предводителями дворянства и другими лицами, занимающими такое же общественное положение и распространяющими идеи библейских обществ при содействии капитан-исправников, благочинных и т. д. Этих отделений уже скоро насчитывается до шести десятков, действующих весьма успешно. «Чтение Св. Писания, — констатирует отчет библейского общества за 1819 г., — распространяется у нас и между поселянами. Солдаты и матросы сами ищут себе пищи духовной. Во внутренности семейств Библия становится правилом жизни и ежедневным изучением. Но еще утешительнейшие виды представляются ныне для отечества нашего: в сообразность с волею монаршею вводится теперь чтение Св. Писания по всем учебным заведениям нашим, и таковое основание послужит непременно к насаждению благочестия в духе возрастающего поколения, к созиданию царства Христова на земле». И действительно, модные библейские общества учреждаются среди воспитанников различных учебных заведений, даже «дети» Ришельевского лицея предаются «благословенному подвигу», учреждают между собой библейское сотоварищество для снабжения сверстников книгами слова Божия…

Библейские общества распространяются, потому что им покровительствует высшее правительство. Президент общества — сам кн. Голицын, глава Министерства народного просвещения. Все спешат записываться в библейские общества, ибо тому, «кто не принадлежал к Обществу Библейскому» — тому «не было хода ни по службе, ни при дворе» (Греч).

Александр Тургенев, брат знаменитого Николая, один из главных помощников Голицына по министерству, человек в сущности беспринципнейший в своих убеждениях, может служить хорошей иллюстрацией для характеристики библиомании в тогдашнем обществе. Тщетно допрашивает его друг кн. Вяземский про библейские общества: «Кого здесь обманывают?»… «Отведи душу: скажи, на что тебе наша Библия?» Тургенев отвечает цинично шуткой: «монашеское шампанское не хуже военного». Фигура А.И. Тургенева наилучше рисуется шуточным адресом одного из писем Вяземского, направленного туда, где Тургенев может отыскаться: 

За просвирой иль при котлете,

С красавицей или попом,

В храм Лютера или мечети!.. 

Верную характеристику дал ему Греч: «добрый человек, но пустой, надменный, ветреный, конечно, ничему не веривший…» Жил в верхнем этаже министерского дома и над кабинетом гонителя наук и просвещения сочинял либеральные конституции, беседовал с единомышленником своего брата Николая и меланхолически писал в 1816 г. Вяземскому: «Наша российская жизнь есть смерть. Какая-то усыпательная мгла царствует в воздухе, и мы дышим ничтожеством».

В насаждении этой атмосферы «ничтожества» принимал активное участие тем не менее сам автор этих строк.

Понятно, что библейские общества постепенно превратились в орудия насаждения популярного мистицизма и сделались центрами самого мрачного обскурантизма. Характерным образчиком может служить речь симбирского губернатора Магницкого при открытии местного отделения библейского общества. Эта речь — целая проповедь против человеческого разума, против мрака философии, затемняющего свет Христов, против «мудрости бесовския».

Наряду с покровительством библейским обществам стоит и покровительство мистике всех оттенков, ибо флаг христианской любви, великих моральных заветов, высоких идей человеческого перевоспитания самое лучшее средство для борьбы с либеральными течениями, для борьбы с свободным просвещением, требованиями разума и социальной правды: мистика всегда была в России враждебна либерализму. Это покровительство мистике неизбежно должно было привести к очень печальным результатам. Мистическое фантазерство очень легко превращается в шаблонное ханжество, в крайнюю религиозную экзальтацию самого дурного тона, т.е. в изуверство и фанатизм. И эта мистика, действительно, весьма скоро получает самые уродливые формы проявления. При недостаточной культурности, «мистической вздорологии», по выражению Карамзина, легко приобрести адептов.