Александр I Благословенный - [2]

Сегодня мы бы могли предостеречь Екатерину, обратив ее внимание на то, что такая спешка может только погубить детскую психику. Но Екатерине некому было противоречить. Императрица с восторгом отмечала, что уже подростком Александр безоговорочно располагал к себе людей. При этом умная государыня и не подозревала, что сама обманута этим обаянием: ее обожаемый Александр, находясь между двух враждующих сторон – бабушкой и отцом, на глазах заинтересованного двора, с детства учился лавировать и лицемерить, стремясь угодить обеим сторонам.

Императрица составила целый план воспитания князей-братьев Александра и Константина, где переработала идеи Руссо «касательно здравия и сохранения оного; касательно продолжения и подкрепления умонаклонения к добру, касательно добродетели, учтивости и знания» и правила «приставникам касательно их поведения с воспитанниками».

Каждый «приставник» отвечал за конкретное направление развития. Сначала англичанка-няня Гесслер, а затем граф Салтыков – за физическую подготовку и здоровье, которым способствовали британские, близкие к «натуре» методы. Современники отмечали, что Александр был закаленным юношей и впоследствии хорошо выдерживал походную жизнь, за это император был благодарен Салтыкову до самой смерти наставника. Ему давали уроки генерал Протасов, профессор физики Крафт, писатель-сентименталист Муравьев, биолог Паллас, протоиерей Самборский, который отнюдь не был религиозным фанатиком и учил наследников английскому языку. К слову, Самборский стал тестем первого директора Царскосельского лицея Малиновского, человека, значительно повлиявшего на ряд выдающихся личностей XIX века. А внук Самборского Иван Малиновский избрал военную карьеру, сочувствовал декабристам.

Одной из самых заметных фигур среди воспитателей будущего императора был швейцарец Фредерик-Сезар де Лагарп, поклонник республиканских идей и политической свободы, находившийся при императоре с тех пор, как мальчику исполнилось пять лет. Своему воспитаннику он прививал чувства справедливости, вольнолюбия и любви к ближнему. Он знакомил великого князя с трудами Демосфена, Тацита, Локка, Руссо. При всем своем якобинстве Лагарп никогда не имел нареканий со стороны императрицы. Александр в 1814 году заметил, что «никто более Лагарпа не имел влияния на мой образ мыслей».

Некоторые историки считают, что образование Александра было неглубоким, непрактическим, непатриотическим, оно не дало ему представления о современной России, в общем, не научило его быть императором, а влияние Лагарпа просто позволило прослыть либералом, при случае уместно вставлявшим в речь соответствующие мысли и цитаты.

Возразить им можно – во-первых, тогда еще не было обширной, тем более, учебной литературы на русском языке и на российском материале, основным языком был французский. Во-вторых, в голову мальчика можно было вложить совсем другие, отнюдь не якобинские идеи. А гуманистическое влияние Лагарпа распространялось на Александра, по крайней мере, две трети жизни императора.

Само образование было прервано вследствие ранней, в 16 лет, женитьбы на 14-летней принцессе Баденской Луизе, ставшей Елизаветой Алексеевной. Екатерина II настаивала на раннем браке внука, которому желала передать трон. Она писала в 1792 году французскому барону Гримму: «Сперва мой Александр женится, а там со временем и будет коронован со всевозможными церемониями, торжествами и народными празднествами». Бабушкина забота простиралась настолько далеко, что она, говорят, поручила одной из придворных дам практически подготовить жениха к брачному ложу, научив его тайнам «тех восторгов, кои рождаются от сладострастия».

Александр с младых ногтей любил женщин, но не очень стремился к власти, хотя и мечтал многое переделать из того, что видел вокруг. Вместе с Лагарпом они размышляли, «как счастлив будет управляемый им народ: в его государстве воздвигнутся многочисленные школы, университеты, будет процветать торговля, и мирные землепашцы, благословляя своего монарха, с любовью обратятся к своим сельским работам, пышная аристократия снимет свои раззолоченные кафтаны, при дворе стихнут интриги и козни, и все обратятся к занятиям, облагораживающим ум и сердце».

Уже тогда Александр был противоречивым, скрытным, изворотливым молодым человеком. С ранних лет он знал, как подластиться к Екатерине, приближенным к ней шептал, что цель его жизни – походить на бабушку, и в то же время любил бывать у отца в его Гатчинском «военном городке».

«Мое положение меня вовсе не удовлетворяет, – писал Александр в письме к Лагарпу, – оно слишком блистательно для моего характера, которому нравятся исключительно тишина и спокойствие. Придворная жизнь не для меня создана. Я всякий раз страдаю, когда должен являться на придворную сцену, и кровь портится во мне при виде низостей, совершаемых другими на каждом шагу для получения внешних отличий, не стоящих, в моих глазах, медного гроша… Одним словом, я сознаю, что не рожден для того высокого сана, который ношу теперь и еще менее предназначенного мне в будущем, от которого я дал себе клятву отказаться тем или иным способом». Впоследствии, став императором и вызвав Лагарпа обратно в Россию, Александр услышал от него советы более заинтересованно относиться к своим полномочиям монарха и не предпринимать резких шагов.