Александр Гумбольдт - [89]

Два завещания, интересных в своем роде

Материальное положение старика Гумбольдта оставалось весьма стесненным. Он, который ходатайствовал за многих и многих ученых, художников, вдов и сирот перед королем, министрами и всевозможными чиновниками, добиваясь то стипендий, то повышения жалованья, то пенсий, сам, по сути, нуждался в помощи. Камергерское жалованье, редкие дотации из королевской казны и гонорары за научные публикации обеспечивали ему крайне скромный быт, не более; денег не хватало даже на то, например, чтобы погасить две ссуды, взятые им еще при переезде в Берлин, одну — в прусской фирме, занимавшейся морской торговлей, другую — в банковском доме Мендельсонов.

В последнее время он стал к тому же испытывать некоторую неловкость по отношению к своему камердинеру: Гумбольдту теперь казалось, что он все же маловато платит своему верному слуге, по крайней мере меньше, чем Зайферт был того достоин за тридцатилетнюю безупречную службу. Будучи человеком особенно щепетильным в таких делах и понимая, что дополнительных денег ждать неоткуда, Гумбольдт в марте 1855 года составляет завещание, по которому все его имущество после смерти переходит в собственность Иоганна Зайферта, его камердинера. Потом, когда ученый умер и завещание было обнародовано, Зайферт с радостью стал распоряжаться Гумбольдтовым наследством, бойко торгуясь с покупателями и беспокоясь только о том, чтобы продать его подороже. Поразительно, с каким безразличием наблюдали и корона, и общественность страны за тем, как расходились по рукам ценнейшие рукописи, документы, коллекции и личные вещи Гумбольдта, как была спокойно продана некоему частному лицу богатая библиотека, о приобретении которой на казенные средства, правда, велись вялые переговоры, но они не дали реальных результатов. Библиотека оказалась потом перепроданной в Лондон, где большая ее часть сгорела при пожаре.

О материальных обстоятельствах Гумбольдта этих лет говорит еще один документ, датированный 1853 годом, который дочь Зайферта предоставила в распоряжение авторов научной биографии Гумбольдта, изданной К. К. Брунсом.

Предвидя, что Зайферт, получив наследство, не станет рассчитываться с его двумя кредиторами, Гумбольдт обратился к Фридриху Вильгельму IV «с нижайшей просьбой» принести некую сумму «в дар дому Мендельсонов» и тем погасить долг, сделанный «столь долго преданным Вам стариком». «Несмотря на мои ночные труды, я совсем не уверен в том, что мне удастся до своей смерти выплатить дому Мендельсонов все то, что я им задолжал».

Передать эту бумагу королю Гумбольдт решился лишь после апоплексического удара, случившегося с ним в феврале 1857 года. «Обеспокоенный» Фридрих Вильгельм IV заверил своего камергера, что готов «снять с него бремя этой заботы» и «в случае кончины Гумбольдта, вероятно, еще далекой» он будет считать урегулирование этого дела «дорогим ему завещанием». И все же не Фридрих Вильгельм IV, а лишь его брат и преемник, тогдашний регент Вильгельм, уплатил банку Мендельсонов оставшийся непогашенным долг в 1300 талеров.

«Последний герой великой литературной эпохи»

«Мои силы быстро идут на убыль, — писал Гумбольдт в середине декабря 1856 года Бунзену. — Не очень-то приятно видеть, как улетучивается фосфор мысли и уменьшается вес твоего мозга, по выражению нынешней школы. Но все же я не падаю духом и продолжаю работать».

Он не был болен в собственном смысле слова, его мучил только нестерпимый зуд: «как будто на тебя сыплется целый млечный путь зерен проса». Но вот в конце февраля 1857 года его настиг апоплексический удар. Выхаживал Гумбольдта известный врач Лукас Шёнляйн. Надежд на выздоровление было мало. В присутствии короля врач заявил, что больной долгое время не сможет твердо стоять на левой ноге. «Но это не значит, — сострил неунывающий Гумбольдт, — что мне необходимо вставать на правую вместе с Герлахом».

Через несколько дней Гумбольдт возобновил свою работу над «Космосом». Лишь зимой 1858 года его начали оставлять силы. В конце апреля он ослаб уже настолько, что не мог вставать с постели.

Александр фон Гумбольдт умер 6 мая 1859 года, не дожив четырех месяцев до своего девяностолетия. После пышной церемонии отпевания в одном из берлинских соборов состоялись похороны в Тегеле. Он был погребен рядом с братом.

«Последний герой великой литературной эпохи» был гуманистом в духе идеалов Парижа 1789 года, поборником идеи соблюдения прав человека, противником всякой реакции, убежденным демократом и выдающимся пионером научного прогресса. Он проложил путь естественным наукам, обеспечил им равноправное положение наряду с гуманитарными, выполнил завещание мыслителей эпохи европейского Просвещения, помогая невежественным, но осознавшим свое невежество людям освобождаться от практикуемой церковью и государством политики оглупления народа, передавая им доступным языком свои знания, сделал науку о природе той общественной силой, в которой нуждалось человечество, чтобы последовать за теми, кто хотел освободить его от порабощения. Какими бы ограниченными ни были социально-философские взгляды Гумбольдта, в его лице 6 мая 1859 года мир лишился человека, которому, по словам биографа Гумбольдта Германа Кленке, «все человечество обязано значительной долей своего духовного прогресса».