Александр фон Гумбольдт. Вестник Европы - [11]
С целью исследования этого рода раздражительности Гумбольдт старался найти средства, ее усиливающие или ослабляющие. Целый ряд таких средств и найден им. Особенно интересны опыты, произведенные им с хлорной водой. Он открыл, что крессовое семя, в нее брошенное, уже через полчаса разбухает, через 6-7 часов пускает ростки, которые через час достигают величины парижской линии, между тем как это же семя, брошенное в воду, пускает ростки едва через 36-38 часов. К открытию этому пришел Гумбольдт, исследуя влияние кислорода как средства раздражения на растения (в конце XVIII в. считали хлорную воду соединением, очень богатым кислородом). Тогда же он нашел, что горох и бобы, предварительно отрощенные в растворе металлических солей, прозябают гораздо скорее, чем посаженные в сырую землю; он также заметил, что и кислород значительно ускоряет процесс прозябания.
Найденные Гумбольдтом средства, усиливающие раздражительность, не только ускорили движения названных выше растений, но и способствовали их росту; и наоборот, открытые им средства, уменьшавшие раздражительность, ослабляли его. Замечательно, что средства первого рода переходили в категорию последнего, т. е. ослабляли раздражительность, если были повторяемы слишком часто или были употребляемы в слишком большом количестве.
Такие же наблюдения и опыты, как над твердыми частями растений, Гумбольдт производил и над жидкими, над растительными соками, равно как и над их обращением в растениях, и над теплотою последних.
Труды эти, явившиеся в свет в 1793 г., показывают, что Гумбольдт не знал еще тогда об открытии Гальвани, которым он, конечно, воспользовался бы при своих исследованиях. Но вскоре выходят его исследования «О раздраженных мышечных и нервных волокнах» [1797.1], плод нескольких лет работы, так что мы вправе предполагать, что он в непродолжительном времени заинтересовался великим открытием болонского профессора.
Известно, как последний, заметив, что мертвые лягушки, лишенные кожи под влиянием электричества, судорожно сжимаются, – пытался найти, какое влияние оказывает на них атмосферическое электричество. С этой целью, отпрепарировав известным образом лягушку, он пронзил металлической проволокой спинной мозг ее и повесил на железную решетку своего садика. Лягушка вздрагивала по временам, и не только тогда, когда воздух был пресыщен электричеством во время грозы, но и в ясную погоду. Таким образом, явления эти никак нельзя было объяснить атмосферическим электричеством. Продолжая свои исследования, он положил такую же лягушку в комнате на железную плиту и заметил, что при соприкосновении пронизывавшей ее проволоки с этой плитой, судорожные сокращения тотчас проявлялись. Разные другие металлы, взятые вместо первоначально употребленных, давали те же результаты. Различие состояло только в силе сокращений. Напротив, при замене их худыми проводниками электричества, лягушка оставалась в покое. Явления эти Гальвани объяснял новым источником электричества – животным. Он полагал, что нерв представлял положительное, мускул – отрицательное электричество, и что оба рода электричества разделены в организме так, как мы видим это в лейденской банке с той разницей, что здесь роль стекла играет промежуточная животная ткань, как худой проводник электричества. При соединении хорошим проводником мускула и нерва оба вида электричества сливаются, причем тело лягушки судорожно сжимается.
Проткнувши спинной мозг лягушки металлической проволокой и соединивши мышцы животного с этой проволокой другим металлом, мы найдем, что она начинает сокращаться. Опыт этот можно повторять довольно долго. Мы видели, что Гальвани искал причину этого сокращения в самом животном и считал металл не более как проводником, по которому течет электричество от нерва к мускулу и обратно. Вольта, напротив, утверждал, что явление это обусловлено различием металлов или других веществ между мускулом и нервом, в месте соприкосновения которых проявляется электричество, проходя потом через тело животного как через проводник. По мнению Вольты, одно электричество, исходя из одного металла в одном направлении, а другое из другого – в направлении ему противоположном, встречаются в теле животного, на которое следует смотреть не более как на весьма чувствительный реактив, проявляющий присутствие электричества. Судорожные сокращения лягушки, замечаемые при употреблении одного только металла, Вольта объяснял тем, что однообразие это только мнимое, так как один и тот же металл представляет в разных своих частях различие в твердости и химической чистоте. Гальвани и Вольта сходились, однако, в том, что для того, чтобы вызвать в лягушке содрогания, необходимо всякий раз соединение между составными частями целого прибора (цепи), составленного из нерва, мускула и металла, из которых последний соприкасается с двумя первыми. Последовательность может быть однако и другая: например один металл, другой металл и, наконец, животное, которое, в свою очередь, должно находиться в соприкосновении с двумя первыми – словом, цепь должна быть замкнутой. Содрогание не имеет места, когда первое звено цепи не соприкасается с последним.
