Александр Дейнека - [96]

В том же 1952 году он был назначен заведующим кафедрой композиции в Московском текстильном институте. Дейнеке пришлось заниматься преподаванием, поскольку отсутствие государственных заказов изменило жанры, в которых он мог работать. Теперь в его творчестве преобладали не монументальные «общественно значимые» произведения, а пейзажи, натюрморты, портреты, бытовые сцены и, конечно, скульптура. Вплоть до 1957 года Дейнека находился в полуопале — и хотя его и сделали действительным членом Академии художеств, это мало что изменило в его судьбе.

К моменту смерти Сталина в 1953 году вместо разносторонности и разнообразия интеллектуальной и артистической жизни, вместо открытых художественных поисков и экспериментов в стране повсеместно воцарились однообразие, скука и благолепие, эстетический конформизм и серость, страх перед новаторством, «удушливая самоцензура», как пишет российский историк Владислав Зубок. Авангардное искусство было запрещено как «формалистическое» и «антинародное». Все деятели культуры должны были следовать официально подтвержденной в 1946–1948 годах декретами ЦК доктрине социалистического реализма.

Эта атмосфера не могла не сказаться и на творчестве Дейнеки, который все дальше отходил от привычных творческих поисков, заклейменных как формализм. Специалисты считают период с 1954 по 1957 год наименее активным в творчестве Дейнеки; хотя он много занимался преподавательской деятельностью и скульптурой, в живописных работах чувствовалось некоторое истощение. В эти моменты жизни он и обращался к ваянию. Скульптура была отдушиной для Дейнеки, к которой он возвращался тогда, когда для его творческой энергии не было другого выхода.

Глава тринадцатая О космополитизме в искусстве

Не следует думать, будто отстранение Дейнеки от должности директора МИПИДИ было одноразовым действием, которое не имело продолжения. Всё происходящее сопровождалось массированной кампанией по борьбе с космополитами и особенно с художественными критиками и искусствоведами еврейской национальности, которые пришли в мир советского искусства еще в 1920-е годы. 25 марта 1949 года общая антисемитская атмосфера вылилась в заседание МОССХа, на котором председатель этой организации Сергей Васильевич Герасимов бичевал «критиков-космополитов», многих из которых потом исключили из Союза художников, а некоторых и из ВКП(б). Главная вина, которая им вменялась, заключалась в игнорировании русских художественных традиций Сурикова и Репина, в насаждении и навязывании советским художникам таких «буржуазных декадентов», как Матисс, Пикассо и Сезанн. Даже во времена перестройки об этом заседании предпочитали не упоминать, потому что лучшие советские художники тогда проявили себя с весьма неприглядной стороны.

В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранилась подробная стенограмма этого заседания, которое выглядит сегодня как постыдное представление, в ходе которого почти все участники, за исключением Павла Варфоломеевича Кузнецова и, может быть, Дейнеки, который изо всех сил старался обелить самого себя и не допустил антисемитских выпадов, в один голос извергали проклятия в адрес критиков-космополитов и славили великого Сталина. Текст этой стенограммы был известен специалистам, но не публиковался, поскольку художники раскрываются в своих выступлениях не лучшим образом.

Заседание правления Московского союза советских художников с активом по обсуждению антипатриотической деятельности критиков-космополитов началось со вступительного слова Сергея Васильевича Герасимова. Пользовавшийся авторитетом среди художников автор картины «Мать партизана», коренной русак, родившийся в Можайске, он начал с того, что воздал должное «всем условиям для безгранично-высокого расцвета искусства во всех его областях, который совершается при постоянном и неуклонном руководстве и внимании Центрального Комитета нашей партии и лично товарища Сталина». Текст доклада был явно подготовлен в ЦК ВКП(б) и обильно сдобрен цитатами из А. А. Жданова и Г. М. Маленкова. По-другому тогда и быть не могло.

«Этот расцвет искусства мы можем наблюдать во всех областях искусства: в скульптуре, создавшей, особенно за последние годы, выдающиеся произведения — монументы, запечатлевшие лучших людей нашей родины, бюсты, портреты героев Отечественной войны и передовиков производства, в которых вдохновенно воплощены образы советских людей, чья деятельность направлена на совершенствование нашей общественно-политической жизни и на укрепление мощи нашей непобедимой родины», — заявил Герасимов, начав с перечисления успехов[195].

«Такие имена наших скульпторов, как Томский, Мухина, Меркуров, Манизер, Шадр и другие, являются гордостью советской скульптуры», — отметил Герасимов и перешел к перечислению лучших советских живописцев, «правдиво показывающих наших советских людей и нашу социалистическую действительность». «А. Герасимов, Б. Иогансон, Кукрыниксы, В. Ефанов, А. Пластов и многие другие пользуются справедливой и заслуженной любовью советского народа», — говорит он, не упоминая Дейнеку. Среди плакатистов Герасимов назвал И. Тоидзе, А. Кокорекина и Л. Голованова.