Александр Дейнека - [108]

Главное здание МГУ стало воплощением того, что сталинские теоретики социалистического реализма называли «синтезом искусств» — архитектуры, скульптуры и живописи, и считается, что университет получил одну из запланированных к строительству московских высоток при содействии Юрия Жданова, который был мужем Светланы Сталиной и заведующим Отделом науки ЦК ВКП(б). По некоторым воспоминаниям, рассказ научного руководителя Юрия Жданова — академика Александра Николаевича Несмеянова — о бедственном положении МГУ произвел на Сталина большое впечатление. Вскоре Несмеянова назначили ректором университета. После создания в СССР атомной бомбы Сталин окончательно осознал важность естественных наук и начал делать всё для поддержки ученых: академики и члены-корреспонденты АН СССР стали получать высокие оклады, ордена, премии и дачи. 1 сентября 1953 года здание МГУ было торжественно открыто и в нем начались занятия.

Заказ на портреты в технике флорентийской мозаики в МГУ, над которым работал Дейнека, был для него проектом эпизодическим и не самым крупным. Конечно, это была этапная серия, которая стала признанием того, что даже в условиях опалы имя и возможности Дейнеки игнорировать нельзя, но она явно не соответствовала уровню и масштабам творчества выдающегося монументалиста. В наши дни эта работа Дейнеки упоминается редко и почти не бросается в глаза посетителям главного здания университета на Воробьевых горах. Тем не менее ученица и коллега Дейнеки Екатерина Зернова назвала серию портретов ученых в технике флорентийской мозаики на стенах нового здания МГУ «удачей и находкой». Она считала, что Дейнека блестяще решил задачу именно в архитектурном плане. Ему помогали в исполнении картонов Вартан Аракелов и другие талантливые художники, но придумать и решить их так мог только он.

После 1953 года в СССР начались значительные изменения, которые были связаны с переоценкой роли личности Иосифа Сталина в истории страны после кончины вождя и с расстрелом всесильного шефа госбезопасности Лаврентия Берии. Статую Сталина, выполненную по проекту Евгения Вучетича, перед только что открытым зданием МГУ решили не устанавливать. Впереди у Александра Александровича было еще много монументальных объектов, но советская эпоха делала новый поворот, который можно назвать избавлением от сталинских излишеств в архитектуре. Наступающие 1950-е годы несли серьезные перемены не только в стиле, но и во вкусах советских людей, что не могло не затронуть Дейнеку.

Глава пятнадцатая Зигзаги хрущевской «оттепели»

Сложившаяся в сталинском СССР система поддержки монументального искусства с конца 1930-х годов была основана на эксплуатации темы прославления вождя и особенно проявлялась в скульптуре, где видное место занимали такие авторы, как Сергей Меркуров, Евгений Вучетич, Николай Томский, изготавливавшие статуи Ленина и Сталина поточным методом, как на конвейере. И хотя Дейнека был способным скульптором и даже мог работать как портретист в скульптуре, «тему вождя» он совершенно не разрабатывал и уж точно не эксплуатировал. В тех случаях, когда он брался за очередное панно с маршем строителей коммунизма, его постигала неудача: он слишком очевидно не вписывался в доминирующий и признанный официальный стиль. После смерти Сталина размах и масштаб, с которыми осваивали ниву памятников вождям Вучетич и Томский, установившие фактически монополию на эту тему, поразили даже видавших виды чиновников в ЦК КПСС.

Уже в мае 1953 года, через три месяца после смерти «вождя народов», Отдел науки и культуры ЦК КПСС докладывает секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву о недостатках в сооружении памятников и монументов общественным и политическим деятелям. Из документа видно, что вопросы изобразительного искусства и монументальной пропаганды становятся одной из важнейших проблем, которой партийное руководство уделяет внимание в новых условиях и придает первейшее значение. Выясняется, что за послевоенные годы установлено около тридцати монументальных памятников В. И. Ленину и И. В. Сталину. Из них только семь сооружены по постановлению Совета министров СССР, а остальные двадцать три — по инициативе местных Советов. «Большинство сооружений не являются оригинальными творческими произведениями, а представляют собой лишь авторское повторение», — говорится в записке, направленной Хрущеву[206]. Но самое главное, что на сооружение этих памятников затрачиваются крупные суммы денег: каждый памятник обходится в среднем от 800 тысяч до 1 миллиона рублей.

«История русской монументальной скульптуры не знает случаев повторения одних и тех же памятников, — сетуют авторы записки. — Выдающиеся скульпторы считали, что каждый монумент должен быть высокохудожественным, оригинальным и возводиться с учетом особенностей и своеобразия сооружения. Так, скульптор Опекушин, создавший выдающийся памятник А. С. Пушкину в Москве, с негодованием отверг предложение о повторении этого памятника. Было бы странным и вызывало бы всеобщее недоумение, если бы, например, указанный памятник соорудить и вторично открыть в каком-либо другом городе Советского Союза», — отмечалось в записке