Александр Дейнека - [101]

6 ноября 1949 года в залах Третьяковки открылась Всесоюзная художественная выставка — главный смотр живописных достижений года. Дейнека показал работы «Вечер в колхозе» и «На просторах подмосковных строек». В этом же году на Выставке произведений московских художников в Москве он продемонстрировал графические работы «Конница в наступлении» и «Полдень». В том же году он создал картины «На просторах подмосковных строек» (ГТГ), «Вечер в полях. (Пейзаж со стогом)», «Гладиолусы с рябиной», «Вечер в колхозе» (частное собрание); скульптурные работы «Под душем», «У моря», мозаику «Утро». Тогда же в его жизни произошло еще одно важное событие, о котором посетители выставок, конечно, не подозревали: он расстался с Серафимой Ивановной Лычевой, причем не без скандала. Как часто бывает в таких случаях, он решил отсудить у Серафимы квартиру на Новинском бульваре, прав на которую не имел, — ведь квартира, напомним, была получена благодаря отцу Серафимы, партийному работнику. После долгой судебной тяжбы Сан Саныч дело проиграл. Однако, как ни странно, они продолжали поддерживать дружеские отношения с Серафимой Ивановной, которая вскоре снова вышла замуж. Дейнека, напротив, жениться не спешил, предпочитая скоротечные романы со своими моделями — впрочем, об этой стороне своей жизни он, в отличие от многих коллег, говорить не любил.

Выступление Сергея Васильевича Герасимова в марте 1949 года с разоблачением критиков-космополитов не уберегло его от очередного доноса со стороны коллег по цеху, которые написали письмо председателю президиума Совета министров СССР Вячеславу Михайловичу Молотову, где, называя Герасимова «формалистом» и «импрессионистом», потребовали его отставки с поста председателя Московского союза советских художников. Под письмом поставили свои подписи Дмитрий Налбандян, Евгений Вучетич, Анатолий Яр-Кравченко, Заир Азгур, Павел Кривоногов, Федор Модоров, Евгений Кацман. Ссылаясь на обсуждение ноябрьской выставки 26 ноября 1949 года, они указали, что в среде художников создалась группа, которая недовольна проводимыми Комитетом по делам искусств и Академией художеств мероприятиями, направленными на дальнейший рост советского реалистического искусства.

«Основным содержанием этих выступлений явилось резкое антагонистическое противопоставление молодых художников старшему и среднему поколению советских художников, вплоть до прямых требований добровольно уступить дорогу молодежи, — говорится в письме. — Однако то, что здесь дело не в возрастах и поколениях, показывает то обстоятельство, что одновременно с нападками и требованиями к старшему поколению художников, именно к той части из них, которые борются за социалистический реализм (А. Герасимов, В. Яковлев, Б. Иогансон, Д. Налбандян и др.), выступающие обратились с трибуны к формалисту и импрессионисту Сергею Герасимову (несмотря на то, что он также представляет старшее поколение) с заявлением: „Но пусть он будет спокоен — у него за плечами его ученики, которые любят и уважают его“».

Авторы письма Молотову продолжают: «Мы считаем, что идейным вдохновителем этих вредных демагогических выступлений является художник Сергей Герасимов, который на протяжении многих лет ведет скрытую, вреднейшую работу в советском искусстве. Сергей Герасимов до последнего времени, в течение двадцати лет состоял во главе Московского художественного института, где он окружил себя профессорами и преподавателями формалистического направления, прикрывавшими свою профессиональную безграмотность и политическую отсталость высокими фразами об искусстве. Выпущенные за эти 20 лет институтом художники большей своей частью являются профессионально слабыми мастерами, невысокой политической сознательности, работы их в силу этого не принимаются на выставки и не приобретаются музеями. Эта часть художников и является главной опорой Сергея Герасимова и формалистов в Московском Союзе Художников».

Достается в письме и Александру Дейнеке, которого причисляют (совершенно справедливо) к сторонникам Сергея Васильевича Герасимова: «Демагогические элементы, грубо критикуя партийное направление в искусстве и реалистов-мастеров, ставят своим знаменем безыдейную импрессионистическую живопись Сергея Герасимова, а также Дейнека, Кончаловского и иже с ними, дезориентируют талантливую советскую молодежь, стремящуюся идти по пути искусства социалистического реализма. Сергей Герасимов не отмежевался от выступавших сторонников формалистического, безыдейного, по существу, антипартийного искусства и этим самым подчеркнул свою идейную связь с ними».

Сталинисты идут в открытую атаку на Сергея Герасимова, Дейнеку и Кончаловского — настоящих художников, которых мы теперь знаем как лучших представителей российского искусства ХХ века, чтобы обеспечить себе власть в Московском союзе художников — а значит, заказы, выставки, мастерские и прочие блага. Конечно, в своих живописных пейзажах русской провинции Сергей Васильевич Герасимов выглядел импрессионистом на фоне примитивных раскрасок Налбандяна. Он учился у Константина Коровина и стал классиком советского искусства после впечатляющей и драматичной картины «Мать партизана», из которой потом вышел весь художественный «суровый стиль» во главе с Гелием Коржевым. В 1948 году сталинистам-соцреалистам во главе с Федором Модоровым удалось спихнуть Герасимова с поста ректора Института имени Сурикова, а вот в МОССХе этот номер не прошел, несмотря на письмо Молотову. Герасимов оставался главой Московского отделения до 1952 года, когда на этом посту его сменил скульптор Николай Васильевич Томский.