Александр Александрович Богданов - [22]

Теперь у Богданова появлялась возможность масштабно и официально экспериментировать с идеей «кровного братства» на практике, хотя и в довольно ограниченном виде и в контексте тогдашних условий.

«Кровь за кровь»

Совет Труда и Обороны 26 февраля 1926 года принял постановление об учреждении института. В марте появилось Временное положение Наркомздрава, по которому в задачи института входили: «а) Изучение и разработка вопросов, связанных с переливанием крови, б) Теоретическое и практическое ознакомление врачей с переливанием крови путем устройства периодических и постоянных курсов, в) Издание научной и популярной литературы по переливанию крови, г) Приготовление и продажа стандартных сывороток, а также препаратов, аппаратов и принадлежностей для переливания крови».

На организацию института выделялись 80 тысяч рублей, при нем создавался небольшой стационар на 10 коек. С 1 марта 1926 года Богданов утверждался директором института, его заместителем по научной части стал доктор Малолетков. Первый штат насчитывал всего 12 сотрудников.

Институт «вселили» в бывший особняк купца Игумнова на Большой Якиманке (сейчас в нем находится резиденция посла Франции в Москве). «Заселение» происходило с трудом. «Это было большое роскошное здание, – вспоминал Богданов, – очень красивое снаружи – постройка в старинном русском стиле, весьма разукрашенное внутри в самых различных стилях». Однако его состояние оставляло желать лучшего: крыша текла, штукатурка осыпалась, канализация не работала. Во дворе находилась конюшня с горами навоза и «самыми вредными мухами в необыкновенном количестве». Пришлось также выяснять отношения с жильцами, их должны были расселить, но многие не хотели переезжать и, как писал Богданов, выселить их «было труднее, чем отремонтировать здание».

Интересно, что немногим раньше в том же самом бывшем особняке Игумнова разместилась и специальная лаборатория по изучению мозга Ленина (в 1928 году она была преобразована в Институт мозга). Задачи лаборатории, а потом и института предполагали сравнение мозга Ленина с мозгом других людей и, соответственно, научное доказательство гениальности «вождя мирового пролетариата». Ну а в перспективе – проникновение в тайну человеческого гения. Было что-то символическое в том, что рядом тогда находились два учреждения, в которых изучали тайну гениальности и пытались лечить болезни и омолаживать человека кровью.

Богданов с семьей тоже поселился в особняке Игумнова. Как и 20 лет назад в Финляндии, они снова оказались рядом с Лениным. Только на этот раз в соседних комнатах разместился не живой Ильич, а его мозг. «Марсианский коммунист», конечно, не мог знать, что всего лишь через два года и его мозг будут изучать в тех же помещениях, сравнивая его с мозгом Ильича, с которым Богданов при жизни не раз соревновался в мощи интеллекта… Но это будет позже. Пока же еще все только начиналось.

Второго июня 1926 года в институт поступил первый пациент, а в полной мере институт начал работать с октября. За год было проведено более 200 переливаний крови (гемотрансфузий), к апрелю 1928 года – почти 400. За эти два года СССР стал одной из ведущих в мире стран в области трансфузиологии.

Кем же были первые пациенты института? Прежде всего различные «ответственные товарищи». Богданов стремился придерживаться главных принципов теории «физиологического коллективизма»: «операции» должны улучшать здоровье людей (в перспективе «омолаживать») и видным партийно-государственным работникам необходимо обмениваться кровью с молодежью. Принцип «кровь за кровь» провести в жизнь было не так уж и сложно, молодежь охотно приходила в институт для экспериментов. Молодые рабочие, студенты или красноармейцы принимали в них участие как из-за «интереса к науке», так и из-за желания подзаработать. Донорскую кровь оплачивали по таксе 20 копеек за 1 миллилитр, таким образом, за стакан крови платили 40 рублей, за «операцию» – от 80 до 150 рублей. То есть весьма неплохие по тем временам деньги.

«Можно считать, – писал Богданов в январе 1928 года, – что нами принципиально решен вопрос об успешной борьбе с нервной, а по крайней мере отчасти – и с общей изношенностью, путем замещения крови. Надо заметить, что самый метод – замещения для этих целей здоровой, по-видимому, крови, или ее обмена, всецело создан нами». Богданов утверждал, что после переливаний наблюдались случаи заживления ран, излечения язвы желудка, сепсиса, улучшение зрения и работы сердца, даже случаи роста волос на голове, «несколько неожиданно успешных опытов лечения душевнобольных», что даже было «намечено важное для военного дела исследование относительно ядовитых газов и других отравляющих веществ».

Пациентами института являлись, например, давний друг Богданова, философ и экономист Владимир Базаров (Руднев) или сестра Ленина Мария Ульянова. У нее было тяжелое заболевание крови, состояние считалось безнадежным и по рекомендации вдовы Ленина Надежды Крупской ей тоже сделали переливание. Факт остается фактом – Мария Ульянова прожила еще 10 лет. Сделали «операцию» и 17-летнему сыну Богданова Саше Малиновскому. Он рос способным, но хилым ребенком. Богданов в своих письмах часто беспокоился о здоровье своего «котика», как он его называл. Сам Малиновский-младший, ставший выдающимся советским биологом и генетиком, проживший 87 лет (умер в 1996 году), всегда считал, что своим долголетием и отменным здоровьем он обязан именно переливанию крови в институте своего отца.