Алая роза Тюдоров - [39]

– Ты такой же, как все, – громко заявила она, чтобы сказать хоть что-нибудь. Ей было наплевать, слышат ее посторонние или нет. Чтобы занять чем-нибудь руки, она принялась обрывать с манжет тончайшего плетения кружева.

– Дини, – сказал Кит, коснувшись ее плеча. На этот раз его прикосновение было куда мягче, чем прежде, а суровые нотки в голосе исчезли. Дини не сопротивлялась – у нее просто не было сил.

– Ты ревнуешь меня к успеху, – вздохнула она. – Мне это знакомо.

– Нет, – резко возразил Кристофер, и она увидела, что в нем закипает ярость. – Послушай меня и прими к сведению то, что я скажу. – Он приподнял ее лицо и, заметив, что она плачет, смахнул слезы большим пальцем. – Так вот, Дини, ты только что согласилась сделаться любовницей короля.

– Что? – выдохнула Дини. Всякая жалость к себе мгновенно ее оставила. – Ты шутишь, Кит? Парень просто хотел навестить меня вместе со своей королевой…

– С королевой? Да он хоть словом о ней обмолвился?

Она закатила глаза и затрясла головой от негодования, что ее не понимают:

– Король ведь ясно сказал: мы бы хотели посетить… или что-то в этом роде. Понятно, что он придет не один, а прихватит кого-нибудь.

– Дини, – Кит обнял ее за плечи и крепко держал, чтобы она не смогла избежать его взгляда, – король употребил «мы», имея в виду собственную священную особу. Ты что, никогда не слышала о подобном обращении?

– О Господи… – Дини в ужасе прикрыла глаза.

– Вот именно что «о Господи»…

Некоторое время они оба молчали. Потом девушка воспряла – ей нравилась его тревога за нее. В конце концов он не воспринимал ее успех как собственное поражение, не завидовал ее триумфу. Оказывается, он просто хотел сохранить ее репутацию.

– Эй, Кит. Ты слишком драматизируешь. Я извинюсь перед королем, скажу, что имело место недопонимание. А потом…

– Ничего не получится.

– Не получится?

Пытаясь сохранить спокойствие, Кит прикрыл глаза и глубоко вдохнул.

– Весь двор был свидетелем вашей беседы, – напомнил он тихо. – Ты что, не заметила, как на тебя смотрел Норфолк? Раны Христовы, Дини, ты попалась!

Его миндалевидные глаза распахнулись и в упор уставились на нее. Король предложил тебе сделаться его фавориткой. Ты это предложение приняла.

Дини собралась было возразить, но Кит поднял руку, заранее отметая все ее аргументы.

– Послушай, – начал он, и она кивнула, признавая его право ее учить, – теперь тебе следует сделать кое-какие выводы. Король совершенно не переносит, когда его пытаются одурачить. Он может смотреть сквозь пальцы на мелкие мятежи. Он в состоянии спокойно воспринять иностранное нашествие, глупость некоторых своих министров. Но он не позволит никому, особенно женщине, себя надувать.

– Ох, Кит, перестань. Не может быть, чтобы все это оказалось так серьезно. Повторяю, это просто недопонимание.

Гамильтон сжал руку в кулак и ударил себя по ладони.

– Дини, при дворе была еще одна женщина, которая говорила мне нечто похожее. Она была уверена в себе и объясняла все разногласия с королем одним только «недопониманием».

Дини улыбнулась:

– Правда? Ну и кто эта женщина?

– Ее звали, – резко бросил Кит, – Анна Болейн.

Вернувшись к себе в дортуар, Дини, ошеломленная тем, что ей рассказал Кит и утомленная до крайности, хотела одного – обсудить проблему с Сесилией Гаррисон. Последняя, будучи сестрой и дочерью высокопоставленных особ, должна была знать, как выйти из подобной ситуации, не замочив перышек. Возможно, что Кит преувеличил значение происшедшего, поскольку ему доводилось видеть проявления королевской жестокости по отношению к другим женщинам при дворе, утешала себя Дини.

Но Сесилия, равно как и все следы ее пребывания в спальне, исчезла. Не было и пухлой Мери Дуглас. В этом перенаселенном дворце, где многие знатные люди ютились даже в коридорах, Дини неожиданно обрела собственные апартаменты.

В течение некоторого времени она пыталась побороть завладевший ею ужас. Она страшилась того, что в комнату каждую минуту может ворваться Король и наклониться над ней, сверкая своим усыпанным драгоценностями гульфиком. Ухватившись за резную спинку кровати, Дини опустила голову на прохладное красное дерево, не обращая внимания на то, что острая резьба впивается в кожу. Впрочем, несильное покалывание даже успокоило ее и заставило хладнокровнее вглядеться в окружающее.

Вокруг стояла полнейшая тишина. Ни звуков музыки из Большого зала, ни шепота и смеха придворных сердцеедов. Дини оставила в покое спинку кровати и переключилась на подголовный валик, обшитый муслином. Она оперлась на него подбородком, прижалась грудью и замечталась: вот если бы сейчас увидеть Кита!

Одежда стесняла движения девушки, но не об этом были ее мысли. Нужно было выбираться из спальни, да и из дворца тоже – и побыстрее. Кит был прав: у двора свои правила игры, она здесь чужая. Неписаные правила поведения исполнялись куда строже, чем законы. Только сейчас она начала понимать, в какую опасную игру ввязалась.

В дверь тихонько постучали, и Дини чуть не подпрыгнула. Неужели король? Она вскочила, выронив подголовник, и замерла. Вдруг, если она не станет отвечать, те, кто стоит у двери, немного подождут и уйдут?