Алая линия - [13]
Король заметил жалостливый взгляд дона Дуарте и слегка усмехнулся.
– Я слушаю вас, дон Дуарте. Убежден, что вы доставили мне не слишком отрадные вести.
Дон Дуарте, преклонив колено, вручил королю свиток с большой свинцовой печатью.
– Ваше величество, в понедельник четвертого марта Колумб отдал якорь близ Лисабона. Он открыл большие острова у берегов Индии.
– Все-таки открыл, – тихо сказал король.
– Да, ваше величество. Я привез донесение капитана Бартоло-меу Диаша, он встретил корабль Колумба в гавани Раштеллу. Донесение и письмо самого Колумба вашему величеству.
Король внимательно прочел обе депеши и проговорил:
– Все ясно, яснее и быть не может. Буря пригнала корабль этого генуэзца к нашим берегам. И не куда-нибудь, а в устье Тэжу, в морские ворота Португалии.
– Святая истина, ваше величество, – сказал дон Дуарте. – Теперь Колумб в наших руках.
Король досадливо поморщился.
– Теперь-то, дон Дуарте, он окончательно ускользнул из наших рук. Судите сами. Сегодня весь Лисабон знает, что кастильский адмирал гостит в португальских водах. Завтра об этом узнает вся Европа. Лисабон, дон Педро, – это не Азорские острова. О нет, я вас ни в чем не виню. Не вы ли меня предупреждали, что губернатор Санта-Марии – безмозглый осел и набитый дурак. Впрочем, как знать, быть может, не все еще потеряно. Да, пожалуй, не все.
Король зябко поежился и накинул на плечи плащ, подбитый рысьим мехом.
– В Индии, дон Педро, сейчас тепло… Индия… А ведь этого проклятого генуэзца я высмеял девять лет назад, когда он посулил мне открыть новый путь к индийским берегам.
Король умолк. Слегка потрескивали угли в жаровне, где-то в углу тихо скреблась мышь. Дон Дуарте стоял неподвижно, опустив руки по швам. Он ждал, когда король заговорит снова.
Внезапно огромная тень взметнулась на белой стене. Король вскочил, отбросил ногой тяжелое кресло. Глаза его налились кровью, на скулах выступили багровые пятна.
– Сеньор капитан! К ночи вы должны быть в Лисабоне. Завтра утром вы передадите дону Христофору Колумбу мое приглашение. Король Португалии, Алгарви[1] и Гвинеи готов с честью принять адмирала моря-океана. А чье это море – кастильское или наше, – мы еще посмотрим.
В львином логове
Чудесная дорога в чудесном краю. Вьется она среди светлых дубовых рощ, пересекает тучные луга, стороной обходит холмы с нежно-зелеными виноградниками.
Впрочем, не так уж приятна была Колумбу эта недлинная дорога. Март не лучшее время для путешествий по португальским трактам, а в марте 1493 года все дороги страны превратились в сплошную трясину. И хотя король и приказал дать Колумбу и его спутникам самых лучших и резвых мулов, но и они то и дело увязали в липкой грязи и брели по вконец раскисшей дороге с черепашьей скоростью.
Кроме того, Колумб без малейшей радости ехал в гости к королю Жуану. Ведь, в сущности, его препровождали к его величеству как почетного пленника. Стражники слева, стражники справа, и командир этого не то конвоя, не то эскорта, дон Мартин ди Норо-нья, на любой вопрос отвечал, лишь пошептавшись с чернобородым кавалером, у которого на самый нос была надвинута шляпа с широкими полями.
Тридцать миль – расстояние пустячное, всего-то и езды в добрую пору часов на пять-шесть. Но дождь лил все время как из ведра, и пришлось заночевать в городке Сокавене. Колумб, утомленный долгой тряской, проспал всю ночь сном праведника. Спутники его, однако, до первых петухов просидели в сокавенской таверне. Там же оказался и чернобородый португальский кавалер. Шляпы он так и не снял, но пил изрядно, щедро угощая кастильских путников. Кавалеру почему-то очень полюбился кормчий Хуан Ниньо, и с ним он долго беседовал, причем охочий до даровой выпивки кормчий не утаил от щедрого собутыльника, каким путем вел он свой корабль через море-океан и в какой части этого моря сеньор адмирал открыл новые земли.
Весь следующий день, 9 марта, кортеж адмирала провел в дороге. Уже смеркалось, когда вдали показались стены монастыря Марии Благостной.
Король немедленно принял Колумба. Это была «малая аудиенция», и на ней присутствовали только самые надежные советники короля. В самом темном углу ютился чернобородый кавалер. На этот раз он был без шляпы – ведь только принцам крови дозволялось в присутствии короля сидеть с покрытой головой. И участники совета убедились, что на аудиенции присутствует дон Дуарте Пашеко Перейра.
Перед аудиенцией король сказал дону Дуарте:
– Сегодня вы не капитан моего флота, а мой оруженосец. В этом звании вам удобнее будет исполнять мои поручения, если в них явится нужда.
Весь день король чувствовал себя отвратительно. Кружилась голова, не давала покоя тупая боль в желудке, плясали перед глазами разноцветные круги. Но ни одним вздохом он не выдал на этой аудиенции свое истинное состояние. В той же опочивальне, где три дня назад шла беседа с доном Дуарте, он принимал Колумба, сидя в кресле с высокой спинкой. Толстые монастырские свечи коптили в медных шандалах, поставленных за креслом, и оно скрадывало и без того немощный свет, так что лицо короля все время оставалось в глубокой тени.
Ну, а голосом король владел в совершенстве. Голос был таким же звонким и бодрым, как десять лет назад, когда король в лесах Минью один на один ходил на медведя.
