Аль-Амин и аль-Мамун - [87]

В это самое время Сельман прилагал все усилия, чтобы заставить аль-Амина с помощью аль-Фадля Ибн ар-Рабиа и Ибн Махана свергнуть брата с хорасанского престола. Аль-Фадль настаивал на этом, руководствуясь личными интересами: визирь боялся мести аль-Мамуна в случае, если тому удастся стать халифом. Аль-Амин сомневался в пользе этого предприятия не потому, что боялся последствий, а потому, что чтил завещание отца и считался с родственными связями. Теперь, когда халиф услышал совет аль-Фадля Ибн ар-Рабиа, он почти согласился с ним, но все же подумал, что, наверно, мать его лучше всех разрешит этот вопрос, и потому решил посоветоваться с ней. В это время Зубейда проживала в своем дворце, который находился недалеко от Замка Вечности. Аль-Амин долго колебался, не зная, пригласить ли мать к себе во дворец аль-Мансура или явиться к ней самому.

В конце концов аль-Амину надоело думать об этом, и он решил поразвлечься рыбной ловлей на берегу большого пруда, который находился в дворцовом парке и постоянно пополнялся живой рыбой. Ему принесли удочку, и он принялся рыбачить. Рядом с ним находилось несколько евнухов, переодетых в женское платье. Одни из них приготовляли рыбные снасти: удилища, блесны и сети. Другие отпугивали рыбу с противоположного берега, чтобы лучше клевало в том месте, где стоял халиф. Аль-Амин, придя в прекрасное расположение духа, решил подшутить над одним из слуг, чтобы похвалиться своей силой. Халиф схватил его в охапку, высоко поднял над головой и со всего маху бросил в воду. Остальные слуги, стоявшие рядом с ним, громко засмеялись и стали наперебой восхвалять силу эмира верующих. Некоторые пытались сделать то же, что и халиф, но только обнаружили свою неловкость. Аль-Амин и в самом деле обладал необычайной физической силой, и историки упоминают о том, что однажды он вступил в единоборство со львом и вышел победителем из этой схватки.

В самый разгар веселья прибежал запыхавшийся слуга и доложил:

— Прибыла наша повелительница, мать эмира верующих!

Аль-Амин очень обрадовался приезду матери, он распорядился приготовить все для приема. Управитель и управительница дворца принялись выстраивать рядами слуг и служанок. В центре стояла группа девушек, поражавших своей красотой. Их Зубейда когда-то подарила сыну, заметив, что его внимание более привлекают слуги мужского пола, нежели женского. Она нарядила этих девушек в мужское платье, их головы украсила чалмой, уложила волосы красивыми прядями на висках и затылке, стянула их тонкие талии позолоченными кушаками, стараясь подчеркнуть стройность стана и округлость бедер, и послала их сыну в подарок. Аль-Амин осмотрел девушек, и они пришлись ему по вкусу. Он так гордился этими красавицами, что показывал их всем своим гостям, так что вскоре некоторые вельможи стали ему подражать. Аль-Амин знал, что если он выстроит этих девушек вместе с остальными слугами, это очень обрадует его мать. Поэтому он приказал управителю построить рядами юношей-невольников во главе с Кавсаром, славившимся необыкновенной красотой, а вместе с ними группу девушек, не говоря уже о черных рабах-эфиопах. Каждая группа была одета в платье особого покроя и расцветки. Юноши были одеты в женское платье, а девушки — в мужское. Среди них находились и музыканты.

От дверей приемной залы до самых дворцовых ворот вытянулись двумя рядами слуги. Одни держали цветы, другие распевали стихи, а третьи возжигали благовония. Аль-Амин проследовал между рядами слуг к дворцовым воротам, чтобы приветствовать свою мать. Зубейда восседала в куполообразном паланкине из сандалового дерева, инкрустированного серебром. Пышные расписные занавеси были подвешены на серебряных и золотых крючьях. Паланкин мерно покачивался на спинах двух мулов, украшенных серебряной упряжью. Их вели под уздцы двое слуг, одетых в богато расшитые кафтаны. На их спинах красовались знаки, указывавшие на то, что они принадлежат к халифской гвардии. Резкий запах мускуса намного опережал эту процессию.

Когда паланкин остановился у дворцовых ворот, все присутствующие расступились. Старший евнух помог Зубейде сойти с паланкина. Аль-Амин подошел к матери и поцеловал ее в плечо. Зубейда запечатлела поцелуй на лбу сына и направилась к дворцу. Ноги ее были обуты в туфли, усыпанные драгоценными камнями, на голове была накидка, расшитая золотыми нитями и отделанная по краям драгоценностями. Сквозь накидку просвечивали головная повязка, роскошное ожерелье и золотые серьги. Плечи окутывало покрывало золотистого цвета, из-под которого виднелось розовое шелковое платье, скрывавшее ее до самых пят сзади, по оставлявшее открытыми туфли спереди. Она была первой женщиной в истории халифата, которая украсила свои туфли драгоценными камнями. Но тот, на чьем пути встречалась Зубейда, не обращал внимания на великолепные и дорогие наряды, потому что все затмевала завораживающая красота ее лица, а также достоинство и величавость осанки.

Не успела нога Зубейды переступить порог дворца, а весть о ее прибытии уже разнеслась по всем покоям и достигла ушей Аббады. От этой новости у старухи затряслись руки и мучительно сжалось сердце. Она была готова забиться в самую дальнюю комнату, лишь бы не попасться на глаза Зубейде. Маймуне, напротив, было очень любопытно поглядеть на мать аль-Амина. Она столько раз слышала о ней и ее красоте, что не могла удержаться, чтобы украдкой не посмотреть на нее из дворцового окошка. То, что она увидела, несказанно поразило девушку. Ей еще не приходилось встречать подобную красоту и величие.