Аль-Амин и аль-Мамун - [38]

Над каждыми воротами нависал огромный позолоченный купол, под которым, защищенные зубцами, располагались скамьи для воинов. Обычно здесь находился один стражник, следящий за всем, что делалось вокруг. Под купол можно было попасть, взобравшись по лестнице, опиравшейся на несколько стройных арок тоже из кирпича и алебастра.

Когда Ибн аль-Фадль с Садуном и прочими спутниками подъехал к Хорасанским воротам, стражники, едва завидев приближающихся верховых, широко распахнули перед сыном визиря тяжелые створы. Не сдерживая коней, прибывшие влетели в ворота, за ними потянулась свита. Они миновали двор, прилегающий к внешним воротам, и копыта лошадей зацокали по мощенному камнем пространству, давая знать о своем прибытии стражам у главных ворот. При виде Ибн аль-Фадля стражники засуетились, дружно налегли на огромной высоты тяжелую створу, и та, подавшись со страшным скрежетом, открыла всадникам путь.

Садун с интересом разглядывал все, что ему удалось увидеть. Когда они проезжали под воротами, он обратил внимание на то, какой они высоты. Потом его взгляд привлекли куполообразные строения на площади с их причудливой формы византийскими окнами, откуда сейчас высовывались стражники, глазеющие на процессию. Выехав из ворот, богослов обернулся, чтоб рассмотреть нависавший над ними огромный купол, украшенный золотым орнаментом, под которым, за каменными зубцами, прятались скамьи для воинов. Еще он смотрел на ведущую вверх лестницу из кирпича и алебастра, стараясь запечатлеть в памяти ее размеры и общий вид.

Глава 27. Золотой дворец

Проскакав мимо сводчатых казарм, кавалькада достигла наконец последних ворот, значительно уступавших по своему великолепию вторым воротам, и, миновав их, оказалась перед центральной, самой большой, площадью города.

В середине высился Золотой дворец аль-Мансура, называемый также Дворцом Золотых Ворот за позолоченную решетку его входа. Рядом вознеслась соборная мечеть, носящая имя того же халифа.

Всадникам пришлось миновать большую, совершенно пустую площадь, прежде чем они достигли дворца и мечети, в горделивом одиночестве высившихся в центре площади. Со стороны Сирийской дороги к дворцу прилегали караульные помещения для халифской гвардии и две продолговатые постройки с кирпичными колоннами: в одной располагался начальник тайной службы, в другой — начальник гвардии.

Зато по краям площади растянулись многочисленные здания — дома младших отпрысков аль-Мансура, жилища его личных рабов и челяди, казначейство, ведомство земельных податей, государственная канцелярия, где скреплялись халифской печатью все договора, военное ведомство и прочие. Улочки и переулки между этими зданиями были названы именами военачальников аль-Мансура и его приближенных.

Охрана дворцовых ворот, как это и было положено, приветствовала Ибн аль-Фадля. Едва они въехали на площадь перед дворцом, как до слуха их донеслось конское ржание, храп мулов и крики ослов: площадь сейчас была полна верховых животных, которым не хватило места в конюшнях. При них находились рабы и слуги, ожидавшие своих господ — эмиров и военачальников, прибывших поздравить аль-Амина с восшествием на престол или по другим надобностям.

Садун взирал на эту картину, стараясь держаться поближе к Ибн аль-Фадлю. И правильно делал, потому что когда они уже подъехали ко дворцу почти вплотную, сын визиря неожиданно повернул коня к ведомству начальника тайной службы — ему нужно было встретиться с Ибн Маханом прежде, чем он предстанет перед халифом. Но слуга, посланный вперед узнать, на месте ли начальник тайной службы, быстро воротился с известием, что Ибн Махан вызван по срочному делу к эмиру верующих.

Это не слишком огорчило Ибн аль-Фадля, хотя он и рассчитывал, прежде чем попасть к аль-Амину, посоветоваться с Ибн Маханом, как лучше представить халифу богослова Садуна.

Пора было спешиваться. Ибн аль-Фадль соскочил со своей лошади, Садун последовал его примеру. Вдвоем они прошли через дворцовые ворота мимо стражников, застывших в почтительном молчании. Те таращили глаза на богослова, дивясь его странному одеянию и серебряному чернильному прибору у пояса. Ишь что за птица! И как важно вышагивает со своим посохом рядом с сыном визиря, хоть бы поотстал от него из приличия на шаг!

В нижней приемной дворца, где они вскоре очутились, было полно ожидающих у халифа аудиенции. Здесь были и эмиры, и военачальники, и поэты, — многие жаждали быть принятыми новым правителем сразу же после его восшествия на престол. Ведь известно было, что аль-Амин сейчас необычайно щедр, особенно по отношению к войску, чье доверие молодой престолонаследник спешил завоевать. Зная, как трудно держать войско в повиновении, он распорядился немедленно выдать солдатам жалованье на два года вперед.

Вместе с войском радовались все горожане: раз у солдат появятся денежки, значит, они будут тратить их здесь же, в Багдаде. Во-первых, расплатятся с долгами, а уж потом станут покупать все, в чем нуждаются: утварь, еду, одежду…

Стоит ли удивляться радости жителей столицы, которой сопровождалась каждая смена правителя, если было известно, что новый халиф будет щедро расточать дары после присяги на верность.