Аквилонский странник - [13]

– Очень трогательно, – заговорил вдруг Конан.

О слушателе, который неподвижно сидел возле окна и все это время не шевелился, граф и сказитель совершенно забыли и теперь уставились на киммерийца с искренним изумлением.

– О чем ты говоришь, Конан? – спросил Гэлант, который первым пришел в себя.

– Да об этой истории, – объяснил Конан, – про богиню и ее сокровище. Особенно меня насмешила та часть, где повествуется об огромном пустынном духе. Очень злом, страшном, могучем и так далее… Откуда ты взял эту историю, Гэлант Странник?

– Я услышал ее на рынке, – чуть насупясь, ответил Гэлант. – В Куше. Ее пел человек со странной для тех краев белой кожей.

– О, ну конечно, – вставил Конан как бы про себя.

– Мне понравился его голос, – продолжал Гэлант. – Не понимаю, впрочем, почему мы разговариваем об этом! Обычно я предпочитаю не раскрывать своих секретов – ведь сюжеты моих

песен я нахожу повсюду, подобно тому, как дикарь подбирает съедобные плоды везде, где только ни видит их лежащими на земле.

– Ну да, – вставил Конан, – а еще он рвет их с кустов и деревьев, если замечает, что они созрели.

Гэлант нахмурился.

– К чему твои насмешки, киммериец? Я не понимаю их. Неужели я так дурно с тобой обращался, что ты решил посмеяться надо мной в присутствии моего высокородного друга?

– Я вовсе не смеюсь над тобой, Гэлант, – возразил Конан. – И твое обращение нахожу весьма приятным. Ты честный человек, а защищать тебя от бед было для меня сплошным удовольствием.

– «Было»? Надеюсь, ты не хочешь со мной расстаться? – удивился Гэлант.

– Это уж как получится… Вижу, ты намерен провести в замке долгое время, а я не люблю засиживаться на одном месте, – сказал киммериец. – Однако давай вернемся к тому рассказу, который только что услышали. Говоришь, певец был с белой кожей, а выступал на рыночной площади где-то в Куше?

Гэлант кивнул и вдруг насторожился.

– Тебе знаком тот человек, не так ли?

– Если его зовут Дартин, то – да, знаком, – подтвердил киммериец.

– Кажется, такое имя он назвал…

– И много денег ты заплатил ему за то, чтобы записать его песню? – осведомился киммериец.

– Он был совсем беден, – сказал Гэлант и развел руками. – Городок, где он выступал, и городком-то не назовешь. Несколько десятков хижин, разбросанных но лесной поляне, а слушатели – чернокожие полуобнаженные люди с листьями на поясе, которые заменяли им обычную одежду. Листья же составляли их украшения, а многие девушки И дети ходят совершенно без одежды. На головах у них кувшины с водой и корзины с плодами. Их воины носят медные браслеты и не расстаются с копьями, к которым привязаны заостренные камни…

Конан слушал, и лицо его туманилось: он въяве представлял себе те далекие жаркие страны. Киммериец не без удивления понял, что тоскует по ним, и мысленно дал себе слово вернуться в те края. Туда, где его знали как Амру, Льва. Туда, где чернокожие подчинялись его слову и мчались вместе с ним в неистовые битвы…

Он вздохнул, наваждение воспоминаний рассеялось.

– Продолжай, – мягко проговорил граф Мак-Гроган, обращаясь к Гэланту.

Тот встряхнулся.

– Прости, я задумался. Конан удивил меня – и уже не в первый раз. Стало быть, ты тоже побывал там, киммериец…

– Да, – сказал Конан. – Но продолжай про Дартина. Ты даже и представить себе не можешь, как мне интересно.

– Жаль, что не мой рассказ пробудил твое любопытство… – вздохнул Гэлант. – Обычно люди начинают слушать меня со жгучим интересом лишь в тех случаях, когда я говорю либо

об их знакомых, либо о тех краях, где они когда-то были. В самом крайнем случае – если у них есть вещица из той земли, о которой я веду рассказ.

– Так уж устроены люди, – не без ехидства отозвался Конан.

А граф Мак-Гроган прибавил:

– Только не я. Мне нравится все, о чем говорит сказитель.

– И не я, – донесся неожиданно новый голос.

Все трое собеседников повернулись в ту сторону и увидели Дугласа. Юноша, никем не замеченный, вошел в зал и слушал, стоя в темном углу.

– Садись, – пригласил его граф. – Мы не слышали, как ты появился.

– Возможно, я и не хотел, чтобы вы меня заметили, – сказал Дуглас.

Он прошел к отцу и устроился рядом с ним в кресле.

– Продолжай, – обратился он к сказителю. – Каждая твоя истории – истинное сокровище.

– Тот человек, Дартин, – заговорил вновь Гэлант, – представлял собой; странное сочетание наглого нищего попрошайки и талантливого певца. Он рассказывал свои истории так, что я мог слушать его до бесконечности, а после принимался нудно торговаться из-за каждой монеты.

– Надеюсь, ты не все ему отдал, – сказал Конан. – Потому что Дартин – лжец и трус. Я был с ним, когда он пытался добыть сокровища забытой богини. В песне он рассказывал о самом себе! Но только наврал с три телеги. Это он-то добыл сокровища? Это он-то стал служителем богини? Это он-то одолел страшного пустынного духа? Ха!

Конан посмеялся немного, а после прибавил:

– Все происходило иначе. Сокровище богини нашел я. И я не знал о том, кому оно принадлежало, пока не встретил саму богиню. А когда это произошло, я вернул ей драгоценный камень, и она просто ушла. Она даже не поблагодарила меня. Повернулась и отправилась восвояси.