Акулу хотят съесть! - [45]

Но больше всех приятно удивились Ивановы родители, которые не могли не ревновать невестку к своему сыну, а в данном случае это было невозможно!

Бедная, несчастная Ира от страха и смущения раскраснелась и от этого стала еще более красивой и похожей на нарумяненную Иванову сестру.

Петров-старший уселся рядом со своей супругой и, нежно обняв ее за плечи, стал с умилением молча наблюдать за этим цветником.

— А вот и жених! — нарочито громко и весело произнесла Галя. — Сейчас он нам расскажет про свои подвиги!

Иван хотел было цыкнуть на сестру, но его опередила мать:

— Сыночек, за что же мне такое счастье на старости лет?

Иван густо покраснел и, припав к материнской груди, тихо произнес:

— Прости меня, мама!

Но тут спас положение отец:

— А что?! Девки ладные! Мне такие невестки очень даже нравятся!

Мурзилка, услыхав, что глава семьи одобряет ее присутствие здесь, на радостях вприпрыжку поднесла ему только что испеченный ею румяный каравай.

Петров-старший степенно отломил от него кусок и, надкусив, протянул своей жене:

— И готовят они славно! Так что, мать, не шибко расстраивайся — твой сын мог натворить этих делов похуже и пожиже!

Мама Оксана молча взяла из руки мужа кусок мурзилкиного хлеба и, попробовав, горько заплакала.

— Мамочка, милая! — прошептал испуганно Иван. — Не плачь! Если они тебе не понравились, то я готов их прогнать, лишь бы ты не расстраивалась!

Наступила зловещая тишина, которую разорвал звон тарелки, выпавшей из рук ставшей как мел Иры.

Робах прекратил взбивать сливки и тяжело вздохнул.

Томми начал пятиться к двери, в последний раз прощаясь с милым образом своей ненаглядной Гали.

Та от изумления открыла рот, но ей не хватало воздуха что-либо произнести.

Бедная Мурзилка жалобно пропищала: «Му-ур!» и, широко открыв глаза, приготовилась тут же умереть.

Глава семьи, Петров-старший, сурово насупил брови и неодобрительно засопел.

Мама Оксана провела рукой по склоненной голове сына и, смахнув набежавшую слезу, тихо произнесла:

— Ну что ты, сынок, такое говоришь! Как это — выгнать?! Ведь они же тебя любят!

Тут все повскакали со своих мест, а кто и так до этого стоял — подпрыгнул от радости к потолку!

— Ура! — закричал весь народ.

— Му-ур! — вопила Мурзилка и размахивала передничком.

— Эх, ма! — басил отец.

Все тут же бросились друг с другом целоваться, а Робах продолжил взбивать свои сливки, оставшиеся после налета на них котов за время неожиданной паузы.

Потом все дружно плакали и объяснялись обоюдно в любви, но самое интересное, что Томми схватил в охапку Галю и ну ее целовать, а та, несмотря на присутствие родителей, совершенно не сопротивлялась, а даже наоборот — обхватила его за шею обеими руками и, по-моему, тоже отвечала ему взаимообразно.

Когда все понемногу успокоились, Петров-старший обратил внимание жены на продолжавшую целоваться парочку:

— А еще сыночек нам впридачу!

Застуканные врасплох Хаггарды с трудом отцепились друг от друга и, виновато мигая, стали ждать своей очередной порки.

— А я против этого брака! — неожиданно произнес вдруг Иван.

Все недоуменно посмотрели на него, а Томми показал ему из-за спины кулак.

— Это почему ж? — поинтересовался отец.

— Он нам не сообщил, какой дает выкуп за нашу невесту! — важно сказал Ваня.

— Да что ты мелешь?! — всплеснула руками мать. — Да мы сами беспортошники перед ним и девку отдаем бесприданницей!

Все присутствующие в ужасе посмотрели сначала на негодника, потом на ждущий своего часа ремень, а уж потом на м-ра Хаггарда.

— О! Я так давно ждал этого счастливого для меня дня! — чистосердечно признался м-р Хаггард, строя попутно глазки маме Оксане. — И я давно хотел с вами об этом поговорить, м-р Петрофф, но все как-то не решался! Давайте обсудим эту проблему конфиденциально, тем более вопрос о выкупе за вашу дочь потребует от нас взаиморасположения и соответствующей обстановки!

Обалдевший Петров-старший потихоньку стал приходить в себя и, медленно размахивая грозным ремнем, отправился в свой кабинет для дальнейших переговоров.

— Папа, смотри не продешеви! — крикнул ему вслед Иван, и тут же схлопотал подзатыльник от Гали.

— Сволочь ты, Ванька! — прошипела она и повела Томми в ванну отмачиваться после полученной порки.

— Что ж ты, Ванечка, так плохо себя ведешь? — спросила его мать, сидящая в обнимку со спрятавшимися ей под крылышко Ирой и Мурзилкой. — Зачем ты обидел Томми и Галю?

— Так им и надо! — бодро сказал Иван и сел напротив матери. — Знаешь, как они надо мной сегодня весь день измывались?!

— Что-то ты преувеличиваешь, — сказала мудрая сердцем женщина. — И перед людьми очень стыдно! — продолжила она и нежно погладила девушек по головкам.

— Ничего, пусть привыкают! — отмахнулся Иван. — А этот хмырь чуть не увильнул от выкупа, вот пусть его папа теперь потрясет мошной на полную катушку, — вон какую девку мы им отдаем!

— Как тебе не стыдно?! — в сердцах проговорила мать. — У них же любовь!

— Любовь — любовью, а денежки счет любят! — назидательно сказал Иван. — Чем дороже ее продадим, тем для нашей родной планеты больше почета будет и уважения!

— Эдакий ты жадный стал! — расстроилась мать.

— Не жадный, а практичный! — ответил Иван и вдруг беззащитно улыбнулся. — Я шучу, мама! Если они на самом деле любят, то конечно, при чем здесь выкуп?!