Акука - [10]
Гоняет молодых кур. Глядит, как взрослый петух рвёт когтем траву, а молодой не может пригладить перья на шее.
Можно и будку Лайки навестить, потолкаться возле цепной собаки.
Но куда ни пойдёт мальчишка, обязательно на глаза попадётся ручка колодезного ворота. И не оторвёшься от неё, если Ян не чихнёт.
Михал, старший зять Яна подсчитал: этим летом старик чихает одним махом тринадцать раз подряд. Можно не проверять. Постоянство и точность во всём — в природе Плохотоватого Яна. Это и хорошо, и плохо. Плохо, когда постоянство и точность крестьянина становятся бессмысленным упрямством. А такое бывает. В остальных случаях хорошо.
Смотрю я на Яна, говорю с ним, много думаю о нём и понимаю: время на нашем хуторе — это не часы. Время здесь — Ян Юсис. Он точнее и вернее, — как день и ночь, как времена года.
Старше Яна нет никого в округе. Конечно, Время — это он.
А, значит, и порядок хуторской — тоже он.
И никто больше под его вечным ястребиным глазом не в состоянии быть мудрее.
Никто, кроме Антон Антоныча. Ведь мальчишка не умеет помнить зло, а сам бесконечно добр и открыт. Антон Антоныч и Ян родились в марте. Только Ян на девяносто один год раньше…
Коллективное хозяйство
Выходные собачьи дни Антон Антоныч проводит вместе с Жуком и Лайкой. Тоже валяется в траве лицом к дороге. Жуку гладит пузо, а ноги лежат на Лайке. Лайка отвлекает мальчишку на себя, Жук на себя. И всем троим хорошо.
«Жигулей» не слышно, велосипеда не видно. «Скучен день до вечера, коли делать нечего». Жук куда-то исчезает. Но скоро возвращается: несет кость, обглоданную до блеска. Антон Антоныч берёт кость, мусолит шестизубым ртом. Не вкусно, он отдаёт кость собаке.
А я думаю: «Может мы ничего не понимает в детях и собаках? Может, отравились, как смогом, городским липовым знанием?»
…И снова собачьи будни.
Ах, как манит мальчишку Лайкина будка! Какой специальный домик!
Антон Антоныч лезет в будку. Лайка пляшет от радости, о поросятах забывает. На задних лапах она много выше Антон Антоныча. Часто от восторга подсекает его своей цепью и мальчишка падает возле будки на что попало. «Дружбу водить, так себя не щадить!»
Не раз в Лайкину миску с супом плюхался. Лайка не обижается, мальчишка и подавно. Садился, конечно, и мимо, но реже.
— Антоша, иди ко мне! — кричит наивная бабушка.
Словами нельзя увести Антон Антоныча от собачьей будки. Таких слов нет. Приходится хватать в охапку и уносить. Но это грубо. Это насилие над шестизубой личностью.
Отвлечь от будки могут, например, цыплята. За цыплятами интересно по двору бегать.
Когда и цыплята, и мальчишка устают носиться, все вместе жадно клюют просо из большой жестянки. Вернее, клюют цыплята, а мальчишка ест.
Раньше жестянка была селёдочной банкой. Теперь — цыплячья кормушка.
— И-и-и-и-г! И-и-и-и-г! — жалостливо кричит в высоком небе коршун-обманщик. Крик жеребёнка изображает, цыплят высматривает.
Не боятся цыплята коршуна — с ними Антон Антоныч. И коршун-притворщик планирует на другой хутор.
Как увести Антон Антоныча от цыплят? Если наступит вечер, выручает коровка. Жук подгоняет её к дому, и мальчишка бежит навстречу. Он любит бадучую игру. И здесь бабушка может его отловить. Опять насилие!
— Коровка яловая, молоко сметанное, — говорит пани Текля про свою любимицу.
Молодая на хуторе коровка, не телилась ещё. Молоко густое, сладкое, особенно на первых травах — майских и июньских.
Что ж, пока нет телёночка пусть выкармливает Акуку-человечка. «Ждали телёнка — дал бог ребёнка!»
Завораживают Антон Антоныча тёплые коровьи губы. Протянет коровке хлебную корочку и ждёт. А коровка берёт не сразу. Сначала шумно, неспешно нюхает гостинец, потом высовывает широкий язык. А вот языка-то Антон Антоныч боится. Мальчишка помнит, как это ленивый язык однажды слизал-смахнул с него шапку. Корова сжевала её.
И к цветной рубашке мальчишкиной любопытный язык всегда тянется.
Из посторонних неясностей корова особенно уважает газеты. Нерадивые ягодники и грибники бросают их в лесу и у дорог. По любимым дорожкам нашей коровы не найдёшь ни одной газеты! Не Жук же их собирает на макулатуру. Газеты на всякий случай съедает корова.
Как отвлечь Антон Антоныча от коровки?
Речкой!
— Жук, Жук, идём на Лакаю! — зовет хитрая бабушка лохматого пса.
Жук срывается с места и бежит к ней. Антон Антоныч за ним.
Лайка печально глядит на нас. И она, и мы знаем: старый Ян ни за что не отпустит её на реку в рабочий день.
— Акука, — мрачно сочувствует собаке Антон Антоныч.
Лайка натягивает цепь, опускает голову и больше не смотрит в нашу сторону.
Пять смыслов одного дела
Наша бабушка человек неутомимый. И все-таки иногда устает. Антон Антоныч не устает никогда.
Как быть?
Надо дать Антон Антонычу обыкновенную катушку ниток всё равно какого цвета. И можно отдыхать. Мальчишка будет разматывать нитки! Не просто разматывать, а со смыслом.
В левой ладони зажимает катушку, правой разматывает. Немножко размотает и конец нитки продевает между двумя нижними зубами. Внизу, вы помните, зубов у него пока больше и нет. Не выросли ещё. Потому и поговорка есть: «У ребят да у зайчат по два зуба».
Теперь конец нитки можно зацепить за зуб и тянуть нитку изо рта.
