Акция возмездия - [135]

– Зря, – авторитетно заявила Жанна. – С «винтом» ощущения совсем другие.

Она улыбнулась клиенту, потом широко расставила ноги и вогнала иглу шприца себе куда-то в паховую зону. Юрий поморщился и отвернулся. «Так вот почему я не заметил на ее теле следов от уколов, – сообразил террорист. – Хитрая сучка прячет их под волосами на своем лобке». Увидев, куда делает инъекции Жанна, Сычев сразу ощутил брезгливость. Его сексуальное желание тут же пропало. Раптору даже не хотелось прикасаться к тому месту, куда красотка только что вколола наркотик. Тем временем «винт» начал действовать. Жанна закатила глаза и начала мотать головой, а на ее губах появилась довольная улыбка.

– Давай, милый, я хочу тебя, – произнесла девушка и, вытянув перед собой руки, шагнула в сторону Юрия. – Ну, где же ты? Иди ко мне, возьми меня. – Жанна шарила перед собой руками, пытаясь помочь своему затуманенному наркотиком взору.

– Хочешь? – оскалился Сычев. – Ну так получай!

Террорист выбросил вперед руку, его кулак рассек воздух и врезался в тело девушки между ее грудей. Удар сбил красотку с ног. Она опрокинула оказавшийся позади нее стул и, перекувырнувшись через него, растянулась на полу. Ударившись головой об пол, Жанна потеряла сознание.

…Она пришла в себя примерно через пять минут, как решил Раптор, от холода. Цементный пол в комнате общежития был покрыт линолеумом, другого теплоизолирующего покрытия тут не было. А девушка лежала на полу совершенно голая, только в сапогах. Жанна приподнялась на локте и глупо оглянулась по сторонам. Ее клиент в это время сидел на ее кровати и курил, стряхивая пепел прямо на пол.

– Ты уже кончил? А я еще хочу, – произнесла красотка, глядя на Юрия взглядом, полным желания.

Доза наркотика разбудила в ней сексуальную страсть, которая, несмотря ни на что, требовала удовлетворения. «А эта занаркоманенная сучка, оказывается, ничего не помнит», – подумал Сычев, услышав вопрос девушки. Жанна тем временем поднялась с пола и нетвердой походкой подошла к Раптору, который продолжал сидеть на кровати. Ее заросший курчавыми волосами лобок, куда Жанна вкалывала себе наркотик, оказался прямо перед глазами террориста. Юрий хотел оттолкнуть девушку – в данный момент она была ему просто противна, – но не успел этого сделать. Неожиданно для Сычева красотка опустилась перед ним на колени, и уже в следующее мгновение его обмякший конец оказался во рту девушки. «Ну и пусть, – подумал Раптор. – В конце концов, в рот она себе уколов не ставит». Он уже чувствовал, как начался прилив крови к его детородному органу, поэтому знал наперед, что своими губами и языком Жанна поможет ему получить новую порцию наслаждения.

69

Чернышов, Локтионов.

22.03, среда, 10–00.

Павел, вызванный в кабинет начальника Управления по борьбе с терроризмом, сконцентрировал свой взгляд на маленькой кофейной чашке, которая стояла на рабочем столе генерала Локтионова. Чашка была пуста, причем уже довольно давно. Капли оставшегося кофе успели высохнуть на ее стенках. Но в кабинете генерала еще сохранялся запах этого напитка. Чернышов знал, что Локтионов предпочитает крепко заваренный черный кофе без сахара. Кофе начальнику управления мастерски заваривала его секретарша, которая была втайне влюблена в генерала. Впрочем, ее влюбленность оставалась тайной только для самого Локтионова. Рядовые сотрудники управления в большинстве своем были прекрасно осведомлены о ее чувствах. Павел считал, что и сам генерал тоже знает о чувствах своей секретарши, но упорно делает вид, что не замечает ее влюбленного взгляда. Если бы Чернышов не знал, что у Локтионова – любящая жена и двое взрослых сыновей, он бы решил, что генерал вообще не интересуется женщинами. На службе Локтионов разговаривал только по деловым вопросам и не допускал панибратского – или хотя бы дружеского – обращения ни с кем из сотрудников своего управления, включая и секретаршу. Даже похвала из уст генерала звучала подчеркнуто официально. Чернышов поймал себя на мысли, что не помнит, когда Локтионов последний раз улыбался. В данный момент и самому полковнику вовсе не хотелось улыбаться. Ему очень хотелось кофе – пусть даже без сахара, но обязательно такого же крепкого, как выпил незадолго до его прихода генерал.

Павел еще раз с тоской посмотрел на пустую кофейную чашку и заставил себя отвести глаза. Как правило, начальник управления бывал предупредителен и часто предлагал вызванным к себе сотрудникам кофе или чай. Но сейчас он хранил молчание. Локтионов вообще не замечал жадных взглядов Чернышова, так как еще раз внимательно перечитывал его рапорт о предпринятой накануне неудачной попытке захватить международного террориста. Наконец генерал дочитал до конца лежащий перед ним документ, поднял глаза на полковника и спросил:

– Павел Андреевич, ответьте мне только на один вопрос: почему погибли люди? Я несколько раз перечитал ваш рапорт. Вы подробно изложили, как это произошло, но не указали, почему. Сочли это ненужным или у вас тоже нет ответа на данный вопрос?

Чернышов глубоко вздохнул. Он очень не любил подобные разговоры, и вовсе не потому, что боялся обвинений в свой адрес или разноса со стороны начальника управления. Просто Павел считал, что критикой, пусть даже и справедливой, невозможно изменить уже свершившиеся события. Невозможно воскресить к жизни погибших людей, как невозможно повернуть вспять ход времени. Чернышов считал, что допущенные ошибки надо анализировать, чтобы не допустить их в дальнейшем, но разносы и высказанные обвинения к истинному анализу ошибок не имеют никакого отношения. По этой причине сам полковник никогда не вел подобных разговоров с подчиненными. Далеко не все коллеги Чернышова разделяли его убеждения. Не принадлежал к их числу и начальник Управления по борьбе с терроризмом генерал Локтионов.