Акция - [9]

За год до окончания школы я влюбился. 15-я… Она казалась мне идеалом. Богиня сколь великолепная, столь и недоступная. Одна ее округлость чего стоила. По 15-й сохло полкласса. Надо же было и мне, неделимому, влюбиться в такую красавицу. Я сильно комплексовал, стыдясь признаться себе в этом. На уроках я украдкой любовался ею. Ее прекрасное числовое тело жило по каким-то своим, гармоничным законам, то и дело заставляя меня трепетать. Я испытывал глубокую зависть к сидящему рядом с ней числянину. Тот все время находился вблизи, мог оказать услугу и даже случайно коснуться 15-й. У меня была мечта — однажды прикоснуться к 15-й, легонько так, мягко, еле заметно, чтобы только несильные импульсы прошли через нас. Меня возмущала бесцеремонность развязных числян, в шутку подталкивающих, а иногда и, о боже, обнимающих богиню. 15-я же весело смеялась при этом. Я просто сходил с ума от этого смеха, который мне снился по ночам. Полгода я жил в каком-то возвышенном состоянии, страдая и радуясь, видя ее. Я сочинял стихи, рифмуя 15-ю и так и эдак, описывая ее бездонные глаза, внутреннюю красоту и остальные прелести.

Наконец, я все-таки набрался смелости и передал ей записку с приглашением посмотреть интересный кинофильм. К моему ужасу послание перехватили и зачитали вслух всему классу. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Экзекуция, которая должна была состояться, меня не волновала. Появилась какая-то отрешенность. Я себя уговаривал забыть о 15-й. Да и что она из себя объективно представляла?! Троечница проклятая. Но до чего красивая чертовка! Мыслил я свободно и раскованно, а ведь прекрасно знал, что если 15-я меня поманит хоть пальчиком, то я побегу навстречу, не останавливаясь и не думая о последствиях. И она поманила! Я испытал огромное потрясение в тот момент. Что теперь мне были ее телохранители!

Мы встретились у входа в кинозал «Цифра». Ее легкая непринужденная походка привела меня в радостно-возбужденное состояние. Я взял 15-ю под руку и гордо повел в фойе кинотеатра, поглядывая по сторонам. Всё-таки гордость гордостью, а осмотрительность еще никому не помешала. Жалкие старинные автоматы докибернетической эры стояли по углам, накапливая на себе пыль, и только один новехонький компьютер с большим набором программ собрал вокруг себя много числян. Видя, что идти к компьютеру бесполезно и почувствовав некоторую неловкость из-за невозможности развлечь спутницу, я предложил ей пройти в зал. Мы сели на свои места и стали досматривать журнал. С экрана что-то толковали о числах-подвижниках. Я пытался хоть немного понять о ком идет речь, но все герои так нудно говорили в эфир, что невозможно было разобрать, кто — главный подвижник. Уборщица, обещающая к следующему празднику убрать энное количество квадратных метров полов или директор, дающий гарантию всевозможной помощи уборщице, обещающей убрать энное количество квадратных метров полов, а, может быть, репортер, выслушивающий сокровенные тайны уборщицы и директора о квадратных метрах полов. В конце концов журнал благополучие закончился. Включили свет на несколько секунд. Я успел посмотреть на 15-ю. Она сидела прямо и ждала остросюжетного кинофильма под стандартно идиотским названием «Комиссар найдет убийц». Это и кретину понятно, что в конце фильма числовой комиссар разоблачит всех кого можно и найдет убийц. На экране началась бурная стрельба из деструктуризаторов. Мне же очень хотелось приобнять 15-ю. Однако решительности не хватало. Я уже пару раз набирался смелости, но ничего не получалось. Я знал, что надо себя вести понахальнее, поразвязнее. В теории, конечно, все прекрасно, а вот на практике… Незаметно посмотрел на часы с подсветкой. Так. За моими внутренними терзаниями уже полфильма прошло. Надо скорее решаться. А-а-а. Черт с ним. Я быстрым движениям обнял округлость 15-й. Она удивленно посмотрела на меня. Я сидел ни жив, ни мертв. Рука инстинктивно потянулась обратно.

— Слиться что ли хочешь? — спокойно спросила 15-я. — У вас у всех мысли только об этом. Сегодня я, правда, не могу. Родители дома. А завтра приходи.

Меня как-то покоробила ее откровенность. Жил внутри меня маленький человечек, называющийся внутренним запретом. И запрещал, запрещал, запрещал. Черт побери эту гадкую неделимость. Мне нестерпимо, особенно сейчас, захотелось избавиться от нее и жить по нормальному, по числовому, раскованно и просто. Что-то во мне угасло по отношению к 15-й. Подвиг мой вскоре забылся, а я еще больше отдалился от одноклассников. «Ударился» в учебу, занимаясь по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, не жалея себя. Мне удалось открыть одно интересное математическое соответствие, после чего меня все величали, по выражению местного острослова класса «придурок-гений». Им, живущим веселыми развлечениями, любовными приключениями, а также манкирующим учебу, я виделся как числянин не от мира сего.

* * *

Ранним утром в субботний день кавалькада машин, окруженная мотоциклистами, двинулась на природу. Заболоченные участки обжимали шоссе со всех сторон. Нигде не видно было ни души. Земельные числяне ушли в город, поближе к бытовым компьютерам. Затем пошли пустынные участки с желтовато-темноватым песком, невесть откуда взявшимся здесь. Немного утомившись с непривычки, государственные руководители подъехали к оазису, живописному участку соснового леса с поляной посередине и с маленькой речушкой, текущей неподалеку. Самой чистой рекой государства называли ее министры, так как отравлять ее чем бы то ни было запретили, обозначив этот участок во всех документах сверхзаповедником. За нарушение правил сверхзаповедника предписывалось строжайшее наказание, вплоть до полной деструктуризации.