Академия. Вторая трилогия - [58]

Ученая дама молчала довольно долго.

— Я поговорю со своим начальством и с господином Бокером, — наконец, сказала она. — Но на твоем месте я бы ожидала, затаив дыхание.

Вольтер криво усмехнулся и сказал:

— Мадам забывает, что у меня нет дыхания, которое я мог бы задержать…

Глава 10

Сверкание заставки на экране компьютера в кабинете Марка прекратилось сразу же, как только он вошел к себе. Это значило, что на вызов симов ответила Сибил — у себя в кабинете.

Марка обожгло подозрение. Они договорились не общаться со своими симами по отдельности, наедине, хотя каждый и дал другому соответствующий допуск. Дева никогда не вступала в контакт первой, по своей инициативе. А это означает, что вызов пришел от Вольтера.

Да как Сибил посмела загрузить программу без него! Марк пулей вылетел из кабинета, его раздирало желание немедленно выложить Сибил и Вольтеру все, что он думает об их тайной возне у него за спиной. Но в коридоре Марка со всех окружили телерепортеры с камерами и назойливые журналисты. На то, чтобы от них отделаться, ушло не менее четверти часа, и когда, спустя пятнадцать минут, Марк ворвался в кабинет Сибил, он, конечно же, застал там ту картину, какую и ожидал: Сибил премило болтала с Вольтером с глазу на глаз. Причем она не стала включать сима на весь экран, а уменьшила его до размеров обычного человека.

— Ты нарушила наш договор! — выкрикнул Марк. — Что ты тут делаешь? Пытаешься вскружить голову этому шизофренику, чтобы он ради твоих прелестей согласился проиграть спор?

Сибил включила паузу и спрятала лицо в ладони. Сим Вольтера замер. Сибил подняла голову, и Марк увидел, что глаза девушки наполнены слезами. Марк ощутил, как сжалось его сердце, как все внутри закипает от возмущения, но он быстро взял себя в руки и постарался не обращать внимания на мелочи. Никакого сомнения быть не может — она действительно целовалась с Вольтером, и как раз перед его приходом!

— Должен признаться, я и подумать не мог, что ты падешь так низко!

— Как низко? — Сибил стряхнула слезы с ресниц и выпятила вперед нижнюю челюсть. — Что с тобой стряслось? Ты же всегда был таким славным, веселым парнем.

— Что здесь происходит?! Она рассказала.

Марк вылетел из кабинета Сибил, прошагал обратно к себе и включил загрузку Вольтера. Программа еще не успела полностью активировать движение, еще не включился даже цвет, когда Марк, вне себя от злости, заорал:

— Мой ответ такой: нет! Нет! Нет!

— Я более чем уверен, что ты уже придумал множество замысловатых силлогизмов, способных меня убедить, — язвительно заметил Вольтер, когда его голографическое изображение получило возможность двигаться.

Марк не мог не признать, что проклятый сим умудряется обставлять внезапные исчезновения и появления в виртуальном пространстве с неслыханной ловкостью.

— А теперь слушай меня, — спокойным и ровным голосом сказал Марк. — Я хочу, чтобы Роза Франции явилась на дебаты одетой в свои доспехи. Кроме всего прочего, это напомнит ей о том, как она себя чувствовала перед инквизиторами. Она начнет что-то лепетать, нести всякую бессмыслицу — и вся планета увидит, насколько Вера уступает Разуму. Вольтер в возмущении топнул ногой.

— Merde alors! Мы не согласны! Я — ладно, черт со мной, но я настаиваю, чтобы вы убрали из памяти Девы воспоминания о последних часах жизни, чтобы свободу ее суждений не сдерживал — как это часто бывало со мной — страх перед возможным мучительным наказанием.

— Невозможно. Бокер желает получить чистую Веру — и он ее получит, всю целиком.

— Но это же нелепо! Кроме того, я требую, чтобы мне позволяли видеться с нею и с тем чудаковатым милашкой Официантом в кафе — сейчас и впредь. Я никогда не встречал созданий, подобных им, и они теперь — единственное общество, которое у меня есть.

«А как же я?» — подумал Марк. Он, конечно, постоянно держал сима на связи и работал над ним — потому, что этого требовали интересы фирмы, но костлявый склочный старик ему в самом деле чем-то нравился. Это был могучий ум, потрясающий воображение. Более того, это была сильная, яркая личность, которая сохранилась, даже пройдя сквозь самые тяжкие испытания. Вольтер жил в эпоху расцвета. Марку это импонировало, и он хотел бы стать Вольтеру другом. «А как же я?»

Однако вслух он сказал совсем другое:

— Мне кажется, тебе даже в голову не приходит, что проигравшего в этом споре ожидает незавидная участь — он обречен на забвение.

Вольтер не подал виду, что как-то задет.

— Кого-кого, а меня ты не обманешь, — сказал Марк. — Я-то прекрасно знаю, о чем ты мечтаешь, чего хочешь больше всего на свете, даже больше, чем интеллектуального бессмертия…

— В самом деле?

— Да, потому что бессмертие тебе и так обеспечено. Ты ведь восстановлен заново.

— Уверяю тебя, мое представление о жизни не исчерпывается набором цифровых комбинаций, из которых я сейчас состою.

Это заявление несколько обеспокоило Марка, но он постарался временно отогнать тревогу.

— Не забывай, я могу покопаться в твоем блоке памяти и прочесть любые твои воспоминания. Я как раз вспомнил, что однажды ты, будучи уже в зрелых летах, без всякого принуждения со стороны отца, по собственной свободной воле принял пасхальное причастие.