Академия Шекли - [29]

За спиной чуть скрипит, приоткрываясь, дверь, но Эвелин не обращает на звук ровно никакого внимания – настала очередь пробора. Сегодня Эвелин хочет сделать себе пробор, да не прямой, а буквой «z», слева направо. Она подхватывает непослушный локон и готовит баллончик фиксатора. Так будет в самый раз.

Лёгкие, тонущие в толстом ворсе ковра шаги.

Едва заметное дуновение воздуха.

Кто-то – за спиной, совсем рядом.

Эвелин в недоумении опускает баллончик – в зеркале не отражается ничего лишнего: только она сама да ещё стена и угол широкой кровати, небрежно застеленной пледом в весёленьких цветочках. Она не очень любит убирать, Эвелин.

Невидимые горячие ладони ложатся на её обнаженные плечи.

Эвелин вздрагивает, но не боится. Сладкая истома нечаянного узнавания сдавливает сердце. Щётка неслышно шлёпается на ковер.

Ладони сходятся вместе и скользят ниже – по спине, вдоль позвоночника и на талии разошлись в стороны, уверенно ложатся на бёдра. Шею щекочет горячее дыхание. Что-то мягкое, тёплое прижимается к ней сзади, а ладони, кажется, уже везде – они снуют по самым заветным уголкам и ласкают, ласкают, ласкают…

Эвелин закрывает глаза. Птицы поют громче.

Она чувствует, как что-то невидимое мягко, но властно толкает её вперед, к зеркалу, – открывает глаза и послушно, с улыбкой, склоняется, глядя в упор на своё лицо и на водопад волос, почти касающийся пола. Сзади слышится вздох – и Эвелин ощущает горячие руки на резинке трусиков: как-то само собой выходит, что трусики съезжают вниз и Эвелин, снова зажмурившись, стряхивает их, переступает ногами, готовая заурчать, как котёнок.

Вдруг её пронзает острая боль между ног и…

Эв разом распахнула глаза: в боксе было темно. Рядом, вольготно раскинувшись на спине, тихо храпел Ларс «Дракон» фон Шоербезен – толстая волосатая его рука свесилась до пола. Прижатая к стенке Эв с трудом приподнялась на локте и отёрла пот со лба, судорожно ловя обрывки видения, но они расползались, как истлевшая бумага.

Что это было?..

Эв бережно скользнула взглядом по лицу своего господина. Ей была мила каждая чёрточка, каждая ресничка, и даже хай-тек-ай – искусственный глаз – Эв любила тоже. Как прекрасны эти грубые черты, этот короткий и широкий нос, квадратный подбородок, редкие и жёсткие чёрные усы! Эв невесомо провела пальцем по бугристой щеке Ларса – Шоербезен в ответ всхрапнул и зачмокал толстыми губами. Спи, спи, муся моя, пуся, любимая кукла моя…

Что это?!

Откуда взялось?

Эв отдёрнула палец, застыла, чувствуя, как на лбу снова выступает пот.

Что-то не так.

Она единым прыжком, практически не потревожив Ларса, выметнулась из постели, и послушная нити катана мягко ткнулась рукоятью в ладонь, и лезвие беззвучно поползло из ножен. Эв застыла напротив двери, закрывая собой господина. Прислушалась – слуховой аппарат тут же заученно вошел в форсированный режим, как всегда в подобных случаях.

Тихо.

Лишь в нескольких боксах от них стонет во сне какой-то курсант. И вразнобой храпят на разные лады остальные.

Никаких нештатных звуков. Тогда что же?..

Не расслабляясь, Эв скользнула к двери, проверила запор.

Порядок.

Только отчего так непривычно болит в паху? Словно в первый раз…

Эв не помнила, чтобы ей когда-то снились сны. То есть – возможно, сновидения её и посещали, но Эв ничего о том наутро не знала. Сны проходили без последствий – мимо, не откладываясь ни в сознании, ни в памяти. Сны не укладывались в миросозерцание Эв, где все окружающие делились на своего и – всех остальных, которые могут представлять угрозу. Можно сказать, для себя Эв отвергала саму возможность снов. Неосознанно отвергала. Как возможность гибели принципала, с которой и её собственная жизнь обрывалась, делаясь никчёмной и бесцельной.

Снов нет. Есть только период отдыха, когда организм впадает в некую разновидность комы, наряду с пищей способствующую восстановлению сил и энергии для дальнейшего служения господину.

По крайней мере это Эв знала наверняка.

Она задвинула меч в ножны.

Однако – завтра Эв ляжет в постель с мнемодатчиком. Небольшая круглая блямба. Совершенно незаметная в волосах. Лёгкая и гибкая. Блямба запишет все импульсы мозга, покуда Эв будет за порогом бодрствования. Утром Эв выкроит время, чтобы посмотреть запись. Обязательно нужно разобраться. Вдруг это опасно для господина?

А пока…

Вчера был трудный день: господину предложили перевод в академию при Комиссии по чрезвычайным ситуациям, и он согласился. Завтра – то есть уже сегодня – в семь часов утра они убудут из училища к новому месту назначения. Господин сильно перенервничал, хотя и старался этого не показывать, но от Эв ничего не скроешь. Она знает каждую его морщинку, каждый волосок на коже.

При необходимости Эв могла обходиться без сна неделю, но…

Надо снова впасть в кому.

Или – лучше сесть перед дверью на пол и сторожить покой господина.

Так Эв и поступила.

9

Падать пришлось недолго – под коридором, который легионеры Ларса фон Шоербезена так интенсивно захватывали, обнаружился ещё один, и именно туда провалился обезображенный взрывом «кентавр», а с ним – Дракон и Эв.

Грохот падения танка и каменных глыб слился с многочисленными воплями ужаса и боли, и Ларс, только коснувшись ногами поверхности – приземлился Дракон, надо сказать, крайне удачно, но и в ином случае силовое поле брони компенсировало бы удар, – сразу же ухватил многоцелевой штурмовой карабин обеими руками и, давя на спуск, описал перед собой ломаную кривую, и её извивам вторили новые крики, а уж потом автоматически врубились плечевые фонари. Рядом вспыхнули огни на броне Эв – в их свете стали видны лица. Лица кругом – справа, впереди, слева, обломки и снова лица: искажённые гримасой боли, просто орущие изо всех сил, окровавленные, замолкшие навеки, мужские, женские, детские…