Академия магии - [7]

Больше всего Фэрис нравилось в Гринло то, что никто не обращал на нее никакого внимания. Она последовала совету Одиль и держалась подальше от других. Также по рекомендации Одиль Фэрис в разумных пределах сократила посещение занятий, используя свободное время, чтобы наверстать упущенное и сдать все необходимые работы. Обязательно присутствовать нужно было только на первой утренней лекции, а посещение остальных оставили на усмотрение студенток. По каждому предмету задавали слишком много, и совсем не пропускать занятия никому не удавалось.

Соученицы сначала произвели на Фэрис впечатление очень умных и до странности целеустремленных девушек. Но даже поверхностное знакомство показало, что первое впечатление хотя бы отчасти было ошибочным. В действительности же студентки просто были измотаны до предела. Усталость принимала странные формы. Однажды в столовой Фэрис сидела за столом напротив первокурсницы, которая тупо смотрела на артишок, лежащий перед ней на тарелке.

— Аппетитно выглядит, — сказала Фэрис. Артишоки исчезли до того, как она пришла, и герцогиня питала слабую надежду, что ее сокурсница их не любит и согласится обменять свой на что-то другое.

— И очень вкусный, — добавила девушка, разбив надежды Фэрис. И устало призналась: — Вот только не могу вспомнить, как его едят.

Фэрис старалась следовать еще одному совету Одиль и не обращать внимают на то, что в Гринло не росло ни одного настоящего дерева. Это давалось ей с трудом. Любительница мягкого климата, она все же никак не могла привыкнуть к полному отсутствию непогоды и поймала себя на том, что готовится к тому, чего не могло здесь быть: никакие метели никогда не залетали в Гринло. Даже грозы случались редко. Так что она словно ждала сурового выговора, которого так и не последовало.

Поразительными были сады Гринло: некоторые — совсем простые и математически правильные с точки зрения точного размещения трав, некоторые — свободно и щедро усаженные красивыми цветами и кустарниками. А какие-то из них удивляли благородными пропорциями и античными статуями. К тому же всюду росли какие-то неизвестные растения. Все незнакомое по Галазону казалось Фэрис чужеродным и, возможно, необязательным, но, поскольку присутствие ее самой в Гринло было несомненно чужеродным и, весьма вероятно, необязательным, она старалась быть терпимой.

Лучшим местом в Гринло, по мнению Фэрис, был сад декана, названный так из-за того, что находился между стенами колледжа и резиденцией декана. Дубы, которые затеняли окна деканского кабинета и свешивали ветки над стеной колледжа, напоминали Фэрис о Галазоне. Она часто останавливалась там, всего на минутку, в перерыве между занятиями, закрывала глаза и прислушивалась к шелесту ветра в ветвях. Шорох листьев утолял ее тоску по дому.

Много свободного времени она тратила на поиск новостей о Галазоне. Они были скудны, хотя сообщения из Аравиля иногда появлялись в прессе. Она научилась вылавливать строчки об Аравиле, просматривая в библиотеке «Ле Монд», «Фигаро» и «Интернэшнл геральд трибьюн». Лондонская «Таймс» оказалась самым верным источником информации.

Британский посол в Аравиле вела активную жизнь и посещала самые разнообразные публичные мероприятия. Овдовевший король Аравиля Джулиан, который занял трон отца после пятидесяти лет безделья, похоже, надеялся жениться на одной из многочисленных дочерей или племянниц Эдуарда, короля Англии.

Не позавидуешь невесте, если ему удастся угодить англичанам настолько, что они дадут согласие. У него самого две дочери брачного возраста. Одна из них — Менари. В альманахе «Остготы» Фэрис прочла полную родословную сокурсницы. Не удивительно, что она так непоколебимо верит в могущество семейства Паганель. Фэрис могла только сочувствовать любой потенциальной мачехе Менари, каким бы внешним благородством она ни блистала.

Количество присутствующих студенток никак не влияло на ход уроков. Казалось, преподаватели в Гринло ведут занятия ради собственного удовольствия, не обращая внимания на то, много или мало учениц приходят их слушать. Подобное равнодушие успокаивало. Когда Фэрис находила время для посещения лекций, то садилась в последние ряды и позволяла ученым голосам себя баюкать. Так приятно проводить время можно было на любом занятии, кроме уроков танцев и хороших манер.

Танцевать она умела достаточно хорошо, и преподавательница не уделяла ей лишнего внимания.

А вот уроки хороших манер, хотя и не были трудными в смысле напряжения мускулов, все же требовали от Фэрис определенных усилий. Она неизменно получала замечания.

Хотя, сколько она себя помнила, ее без конца учили правилам этикета, все же знаний ей не хватало. Любая другая ученица могла, например, сжать кулаки, а мадам Брачет лишь неодобрительно что-то бормотала и скользила дальше. Но если ошибку допускала Фэрис, преподавательница задерживалась около нее, указывала на ее промахи всему классу и долго распространялась по поводу ее локтей, подбородка и морщинок на рукавах.

— Вытяните носок вперед, — говорила мадам Брачет классу, и все ученицы старались это сделать. Затем наставница медленно скользила вдоль рядов серьезных девочек в измятых платьях из черного поплина. — Помните, Ева-Мария, вы — жемчужное ожерелье. Расслабьте руки, Джейн Нет, не сгибайте пальцы. Расслабьте их. Помните, ваши локти тяжелые. Не позволяйте им торчать. Они должны быть опущены. Не так, Фэрис.