Академия Безумцев - [36]

Сейчас Флёрана, со светлыми волосами и в тёмном платье, воздушном, похожем на моё, но без надевавшихся отдельно рукавов-фонариков, чуть ниже плеч до запястий, танцевала с Сэйнаром во фраке и казалась счастливой. Риэр танцевал с какой-то знатной эльфийкой. Очаровательные эльфы-аристократы, как я заметила, прекрасно двигались: движения их были плавными, но страстными. Никто из них не носил на балах туфель, хотя в повседневной жизни они обувью не пренебрегали. Некоторые гости поглядывали то на меня, то на вставшего на другом конце поля Элиота с явным интересом: нечасто люди и драконы бывали в Зелёном Мире гостями.

Я наслаждалась видом, звуком и вкусами. И вместе с тем в сердце что-то щемило, я жаждала увидеть всё вокруг в цвете. Казалось, что я довольствовалась всем лишь наполовину. Ела, пила, но не могла танцевать. Эльфы приглашали, но сама мысль о том, что они будут меня касаться, сводила меня с ума от ужаса. Потому я просто стояла у столов и смотрела. Запахи костров и хвои щекотали нос. Я пока не понимала, зачем Лисса отправила меня и Элиота сюда.

Дракон тоже не танцевал. Он пил вино и ел мясо. Отказывал красивым эльфийкам и ходил вдоль танцевальной площадки и среди костров. Я следила за ним, сама толком не понимая, почему мне интереснее поведение моего одномирца Элиота, чем малознакомых эльфов. Ведь они были удивительным народом, гостеприимным и любезным. Меня даже, как ни странно, не смущало то, что ради слияния с толпой пришлось отказаться от туфель. Но наблюдала я за Элиотом.

По моему подбородку потекла струйка мясного жира, и я отыскала на столе салфетку, чтобы утереть её. Когда я отложила испачканную мятую мягкую бумагу в сторону и посмотрела на другой конец поляны, дракона на месте не было. Я присмотрелась к танцевавшим под флейты и барабаны музыкантов, устроившихся на небольшом возвышении из древесных корней неподалёку от огороженной столами поляны, аристократам, но однокурсника среди них не обнаружила. Это вызвало у меня странное облегчение, но и беспокойство: где же Элиот?

И вдруг он будто вырос у меня из-за спины, заставив подскочить на месте от неожиданности.

— Аня, вы позволите? — в руках он держал венок из полевых цветов. — Венец для кронпринцессы.

Я уставилась не него в поражённом молчании, и дракон, приняв его за согласие, короновал обручем из цветов мою голову. Мои волосы были заплетены мною в толстую слабую косу, подходящую к диковатому босоногому образу, и я должна была признать, что венок был не плохим довершением картины. Жаль, что нигде рядом не было зеркала, чтобы посмотреть на себя.

— Не желаете ли потанцевать? Не зря же мы оба прибыли на бал, — предложил Элиот, и я вложила свою руку в его раскрытую тёплую ладонь раньше, чем обдумала предложение.

Происходившее в Зелёном Мире напоминало давно позабытые мною светлые, хорошие сны. И танцевали мы как во сне. Среди чаровавших своим видом и движениями созданий.

Наш танец был бесконечен. Мелодию сменяла мелодия, пары приходили и уходили, а мы с Элиотом держались друг за друга и кружили, взлетали, падали. Отпускали друг друга, чтобы снова сплестись руками, ногами, тканями одежды. Стопы не чувствовали боли, мышц ног не касались перенапряжение и усталость, а моего тела и сознания — страх. Я танцевала, как заведённая механическая кукла, и вместе с тем, как живой, трепетавший от чувств человек.

А потом заиграла иная музыка. Её звучание было не тем, что могло затеряться в череде других уже сыгранных произведений. Струнное исполнение и проникший в моё сердце женский голос заставили меня замереть в объятиях Элиота и выглянуть из-за его плеча: за прямоугольником столов, рядом с музыкантами стояла Флёрана, волосы которой были растрёпаны и закрывали оголённые плечи. Она пела. На языке, мне незнакомом, но понятном эльфам: понимание читалось на лицах таких же застывших, как мы с драконьим принцем, танцоров, гостей, что прекратили есть, кто-то из них замер, даже не донеся ягоду появившегося на столе винограда до рта.

Когда Флёрана закончила петь, я чувствовала себя так, словно в моём сердце открыли все двери, как главный, так и чёрный вход, и теперь оно продувалось ветрами пустоты. Песня эльфийки, исполненная, вероятно, на эльфийском наречии, была песней скорби, утраты и какой-то израненной доброты.

Я посмотрела на Элиота и, убрав одну руку с его плеча, сокрытого рубашкой и пиджаком Риэра, смахнула слезинку с щеки.

— Вы плачете, — отметила я, пояснив ему своё действие. Музыка больше не играла, никто больше не пел. Эльфы не двигались со своих мест, словно чего-то ждали.

Вскоре стало ясно, чего именно.

На огороженную танцевальную площадку внесли деревянный помост и маленькую лесенку. Пары, что там стояли, отступили назад, к центру, к тому месту, где я и Элиот стояли, уподобившись остальным. Таким образом, когда Флёрана, Риэр и выглядевшие старше, но похожие на них незнакомые взрослые эльф и эльфийка ступили на помост, мы оказались в первом ряду. Один был в полностью чёрном фраке, другая — в чёрном, но абсолютно идентичным в остальном моему, платье. У мужчины и были распущенные светлые волосы до плеч, у женщины — до поясницы. В эльфе узнавался Риэр, его красота и… как я вскоре услышала, притягивавший внимание голос. В эльфийке было что-то, объединявшее её с резковатой Флёраной. Нетрудно было догадаться, что это родители четверокурсников и хозяева праздника.