Академия - [212]

Но такое могло прийти в голову только неизлечимому психопату. Система контроля безопасности действовала бесперебойно и четко.

Но о чем же думали все эти люди? Это же не просто толпа, как вы понимаете. Это толпа, имеющая определенную цель. Цель эта витает над залом ожидания и создает специфическую атмосферу. Выстраиваются очереди, родители шикают на детей, перевозится с места на место багаж — люди путешествуют, все куда-то летят…

А теперь представьте себе одно-единственное существо в этой толпе, которое не знает, куда ему лететь, и в то же время жаждет улететь куда-нибудь гораздо более сильно, чем все остальные: улететь куда угодно. Или, точнее, почти куда угодно.

Аркадия Дарелл, одетая в чужую одежду, стоящая на чужой планете посреди бесчисленного множества чужих жизней и чужих планов — даже сама ее жизнь показалась ей на мгновение чужой, честно желала сейчас только одного — безопасности собственной жизни. Она не знала, что хочет именно этого, — и в то же время ее пугала открытость пространства и ей хотелось как можно скорее где-нибудь спрятаться, где-нибудь в самом заброшенном уголке Галактики, где ее никто не стал бы искать.

Она стояла там, ей было всего четырнадцать, а она устала и измучилась на все восемьдесят, а уж напугана так, как будто ей было всего лет восемь-девять.

Кто из всех этих тысяч людей, которые непрестанно проходили мимо, был из Второй Академии? Какой случайный прохожий мог ее уничтожить только за то, что она знала? За то, что она знала, где находится Вторая Академия?

Когда к ней кто-то обратился, ей показалось, что раздался удар грома.

— Послушайте, мисс, — сказал кто-то у нее за спиной, — вы тут билет покупаете или так просто стоите?

Только теперь она поняла, что стоит перед кассой-автоматом. Нужно было вложить в щель на панели автомата крупный банкнот, который тут же исчезал внутри. Потом нужно было нажать кнопку около названия места назначения, и из другой щели выпадали билет и сдача — все тютелька в тютельку благодаря работе электронной схемы. Это было настолько просто и привычно, что и правда странно было стоять перед автоматом целых пять минут.

Аркадия сунула в щель банкнот в двести кредиток, и тут ее взгляд неожиданно остановился на табличке с надписью «Трентор». Трентор — столица мертвого мира, мертвой Империи, планета, где она родилась. Она, как во сне, нажала кнопку. Ничего не случилось — только на табло загорелись цифры — 172.18. 172.18 — мигало табло, 172.18. Автомат требовал еще один двухсотенный банкнот. Такая сумма у нее, к счастью, нашлась. Выпал билет. Она взяла его, и следом за ним выпала сдача. Она сгребла деньги и побежала прочь. Человек, стоявший позади нее, быстро нажал кнопку на панели автомата, а она даже не обернулась, чтобы взглянуть, кто ее просил поторопиться.

Но бежать некуда. Здесь везде были ее враги.

Зажав в руке билет, она задрала голову и принялась лихорадочно читать повисшие в воздухе слова из светящихся букв — названия рейсов: «Стефания», «Анакреон», «Фермус». А вот и родное название — «Терминус». Она вздрогнула, задержалась на мгновение, но тут же ринулась дальше.

На оставшиеся деньги она могла бы приобрести маленькое устройство, настроенное на нужный ей рейс. Такое устройство можно спрятать в сумочку, так что только она одна услышала бы его тихий сигнал за пятнадцать минут до отправления корабля. Но такие устройства приобретают люди, по-настоящему заботящиеся о своей безопасности, которые могут себе позволить остановиться на бегу, чтобы подумать об этом.

А она, глядя во все стороны одновременно, на бегу уткнулась головой в чей-то мягкий живот. Она почувствовала, как у этого человека перехватило дыхание и вырвалось сдавленное проклятие. Чья-то рука легла на ее плечо. Она обреченно съежилась и только и смогла, что промычать нечто отдаленно напоминавшее извинение. Человек крепко сжимал ее плечо и не уходил. Далеко не сразу она собралась с духом и осмелилась взглянуть ему в лицо. Он был полный, маленького роста. Волосы у него были светлые, густые, зачесанные назад, что создавало впечатление парика, совершенно не вязавшегося с круглым, румяным, добродушным лицом.

— Ну, что стряслось? — наконец дружелюбно поинтересовался он. — Мы чем-то напуганы?

— Простите, — оторопело пробормотала Аркадия. — Извините, мне нужно идти.

Но он, пропустив мимо ушей ее слова, сказал:

— Погоди, малышка, ты так билетик потеряешь.

Он взял билет из ее ослабевших бледных пальцев и с видом явного удовольствия уставился на него.

— Ну, я так и думал, — сказал он и взревел, как бык: — Ма-му-ля!!

Рядом с ним тут же оказалась женщина — еще толще, еще ниже ростом и еще более румяная. Она накручивала на палец седой локон, выбившийся из-под жутко старомодной шляпки.

— Папуля, — произнесла она укоризненно, — ну что же ты так вопишь в общественном месте? Люди подумают, что ты не в своем уме. Ты же не на ферме!

Она солнечно улыбнулась оторопевшей Аркадии:

— У него, знаешь, манеры — сущий дикарь. — Потом резко добавила: — Папуля, отпусти девочку! Чего ты к ней пристал?

Но Папуля только билетом помахал ей в ответ:

— Глянь-ка — она летит на Трентор.