Ахматова, Блок, Цветаева: Серебряный век. Жизнь и любовь русских поэтов и писателей - [2]
Он – твой рыцарь, готовый на все…
О, как много в вас милого, детского,
Как понятно мне счастье твое!
В этом стихотворении, посвященном сестре Асе, очень явно желание Марины самой встретить рыцаря, «готового на все»…
Слово «рыцарь» еще долго будет в ее поэтическом арсенале, тревожа далекой мечтой.
В пору взросления Марине хочется любви, она предчувствует ее, ждет, испытывает потребность в другом человеке, в его сочувствии и участии, ласке и нежности. Но все же книжный мир еще сильнее, чем реальный, или по крайней мере его полноправный соперник. Марина как будто бы находится в странном заколдованном круге, из которого пока выйти – не может. Нужно, чтобы явился тот, кто расколдует…
Вот, что она пишет в письме к Петру Юркевичу, другу ее 15-ти лет (как назовет его в дарственной надписи на книге «Волшебный фонарь»). Брат гимназической подруги Сони Юркевич, он был на три года старше Марины.
М.И. Цветаева – П. Юркевичу
<Не ранее второй половины сентября 1908 г., Москва>
Знаете, Понтик, я никак не могу решить, Вас ли я любила или свое желание полюбить? «Жить скверно и холодно, согревает и светит любовь». Так говорят люди. Я хотела попробовать, способна ли я любить или нет. Но все встречные были такие противные, мелочные, дрянные, что, увидев Вас, мне показалось: «Да, такого можно любить!» И мало того – я почувствовала, что люблю Вас.
Все дни, когда от Вас не было писем, и эти последние, московские дни мне было отчаянно-грустно. А теперь я несколько дней совершенно о Вас не вспоминала. А герцога Рейхштадтского, к<оторо>го я люблю больше всех и всего на свете, я не только не забываю ни на минуту, но даже часто чувствую желание умереть, чтобы встретиться с ним. Его ранняя смерть, фатальный ореол, к<отор>ым окружена его судьба, наконец то, что он никогда не вернется, всё это заставляет меня преклоняться перед ним, любить его без меры так, как я не способна любить никого из живых. Да, это всё странно.
К Вам я чувствую нежность, желание к Вам приласкаться, погладить Вас по шерстке, глядеть в Ваше славное лицо. Это любовь? Я сама не знаю. Я бы теперь сказала – это жажда ласки, участия, жажда самой приласкать. Но сравниваю я свое чувство к Наполеону II с своей любовью к Вам и удивляюсь огромной их разнице.
М<ожет> б<ыть> так любить, как люблю я Наполеона II, нельзя живых. Не знаю.
Чувствую только, что умерла бы за встречу с ним с восторгом, а за встречу с Вами – нет. <…>
Так рождается представление, что возвышенные чувства – это мечта, далекая и неисполнимая. Марине не хочется ошибиться и принять дружеское участие за большое чувство. Уже тогда она не соглашается на компромисс. Ей нужно все или ничего.
Оставь полет снежинкам с мотыльками
И не губи медузу на песках!
Нельзя мечту свою хватать руками,
Нельзя мечту свою держать в руках!
Нельзя тому, что было грустью зыбкой,
Сказать: «Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!»
Твоя любовь была такой ошибкой, —
Но без любви мы гибнем, Чародей!
А эти стихи обращены к Чародею, Эллису, Льву Кобылинскому – другу, в котором тоже страшно «ошибиться»…
Марина расшибается о людей, о саму себя, ее первые стихи наивны и полны очарования еще детского мира – с его волшебством, смехом и грустью. Но вскоре она вступает в область чудесного, чего так долго ждала. И первым предвестником новых чудес стал Максимилиан Волошин, который пришел в восторг от Марининых стихов «Вечернего альбома» и явился лично к автору выразить свое почтение. Так завязалась дружба, вобравшая в себя затем: революции, крах старого мира, отчаяние, разлуку, голод и неприкаянность, но также и Коктебель, щедрые знакомства и встречи, море, веселье, поэтические споры, влюбленности, вдохновение места, дарившее стихи…
Волошин приглашает Цветаеву в Коктебель, приглашение – принимается. Марина еще не знает, что ждет ее там!
М.И. Цветаева – М.А. Волошину
Гурзуф, 6-е апреля 1911 г.
Многоуважаемый Максимилиан Александрович,
Я смотрю на море, – издалека и вблизи, опускаю в него руки, но все оно не мое, я не его. Раствориться и слиться нельзя. Сделаться волной? Но буду ли я любить его тогда?
Оставаться человеком (или «получеловеком», все равно!) – вечно тосковать, вечно стоять на рубеже.
Должно, должно же существовать более тесное ineinander>[1]. Но я его не знаю! <…>
«Сделаться волной»… «Я – бренная пена морская»… Есть ли более глубокий символизм – что та, чье имя «пена морская» встретит своего суженого на море, эта стихия подарит главную любовь ее жизни. Буквально накануне встречи с Сергеем Эфроном Марина исповедуется Волошину, еще не зная, что завтра книжный мир рухнет, уступив место другому, более яркому и живому, о котором она до сих пор не ведала…
М.И. Цветаева – М.А. Волошину
Гурзуф, 18-го апреля 1911 г.
<…> «Я мысленно всё пережила, всё взяла. Мое воображение всегда бежит вперед. Я раскрываю еще нераспустившиеся цветы, я грубо касаюсь самого нежного и делаю это невольно, не могу не делать! Значит я не могу быть счастливой? Искусственно «забываться» я не хочу. У меня отвращение к таким экспериментам. Естественно – не могу из-за слишком острого взгляда вперед или назад.
Остается ощущение полного одиночества, к<оторо>му нет лечения. Тело другого человека – стена, она мешает видеть его душу. О, к<а>к я ненавижу эту стену!
Задолго до того, как один немецкий ученый в XIX веке предложил назвать уникальное явление в жизни человечества Великим шелковым путем, по этой дороге шли караваны верблюдов, пеших купцов, вереницы пленников. Росли караван-сараи, строились, разрушались и заметались песком города, рождались и гибли государства. Но Великий шелковый путь не пустел. Он связал между собой Китай, Индию, Русь и Европу, определил во многом развитие науки, культуры и промышленности в этих регионах. И, в конечном счете – лицо современной цивилизации.
Перед Вами сборник литературных портретов известных пар Серебряного века: Марина Цветаева и Сергей Эфрон, Александр Блок и Любовь Менделеева, Анна Ахматова и Николай Гумилев, Ася Тургенева и Андрей Белый, Максимилиан Волошин и Маргарита Сабашникова, Вячеслав Иванов и Лидия Зиновьева-Аннибал, Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский, Сергей Есенин и Айседора Дункан. Они не только вписали свои имена в историю русской культуры, но и показали, как любовь побуждает к творчеству и ведет к новым свершениям и открытиям.
В этой книге говорится об Исконной Вере и Стари у Южных Славян. Исследование, которое мы провели, не основывается на песнях, преданиях и обрядах, сохранившихся до сих пор, ни даже на письменных летописях. Главная особенность научного подхода, примененного в этой книге, это его опора на образные представления, которые у Южных Славян, совместно со многими другими народами, возникли со временем.
Это первая и, к сожалению, пока единственная книга в нашей философской литературе, специально посвященная обману – столь повсеместному явлению, пронизывающему все поры нашей личной и общественной жизни. Фундаментальная ценность правды понятна каждому. Но представьте себе, что произошло бы в жизни людей, в политике, экономике и т.п., если бы вдруг все люди перестали обманывать, говорили только правду? Автор ставил своей целью: рассмотреть и по возможности упорядочить чрезвычайно многообразные проявления обмана, осмыслить такие феномены как добродетельный обман, полу-правда, самообман, опираясь на философские, психологические, исторические материалы и произведения художественной литературы.
Книга представляет собой один из первых в отечественной научной литературе опытов междисциплинарного подхода к проблематике искусственного интеллекта. В ней рассматриваются философские, методологические, общетеоретические и социокультурные аспекты данной проблематики, обсуждаются актуальные задачи моделирования искусственного интеллекта в связи с рядом логических и математических вопросов и под углом соотношения искусственного интеллекта с естественным и современных разработок проблемы "сознание и мозг".
Никогда не уйдет в прошлое интерес к познанию происхождения и последующей эволюции уникального человеческого вида. От древесной обезьяны до человека разумного — дистанция огромного размера. В настоящем издании она заполняется известными и новейшими материалами по истории антропологических знаний о движущих силах и закономерностях развития семейства гоминид, адаптивном полиморфизме вида гомо сапиенса, его расовой структуре, перспективах развития.
Технологии захватывают мир, и грани между естественным и рукотворным становятся все тоньше. Возможно, через пару десятилетий мы сможем искать информацию в интернете, лишь подумав об этом, – и жить многие сотни лет, искусственно обновляя своё тело. А если так случится – то что будет с человечеством? Что, если технологии избавят нас от необходимости работать, от старения и болезней? Всемирно признанный футуролог Герд Леонгард размышляет, как изменится мир вокруг нас и мы сами. В основу этой книги легло множество фактов и исследований, с помощью которых автор предсказывает будущее человечества.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.