Агрессия и катастрофа - [20]

Начиная с осени 1937 г. нацисты перешли к открытой политике аннексий, а западные державы именно с тех же пор с особым рвением стали осуществлять курс обеспечения Германии "свободных рук на Востоке". Стремление разрешить противоречия внутри системы империализма за счет Советского Союза, удовлетворить экспансию Гитлера путем наталкивания его агрессивных устремлений на Восток, где он мог бы захватить "жизненное пространство", сокрушить руками нацистов социалистическое государство, ослабить Германию в единоборстве с Советским Союзом - таков был классово-политический смысл этого курса, который проводили политические калькуляторы Лондона и Парижа и который вскоре подвел их страны на грань катастрофы.

В марте 1938 г. германские войска без единого выстрела захватили Австрию.

В начале апреля Гитлер обсуждал с Кейтелем подробности плана "Грюн" плана вторжения в Чехословакию.

В начале мая британский премьер Чемберлен заявил: ни Великобритания, ни Франция не придут на помощь Чехословакии в случае нападения на нее Германии; "в интересах мира" он, Чемберлен, одобряет "возврат Германии территории Судетов".

Начиналась предыстория мюнхенского предательства.

Мюнхенское соглашение, значение и роль которого с исчерпывающей полнотой раскрыты марксистской общественно-исторической мыслью, повлияло на судьбы не только народов Европы, но и всего человечества. Оно решительно нарушило баланс мировых сил в пользу фашизма. Чехословакия была выдана англо-французским империализмом на милость агрессору. Она потеряла значительную часть территории, населения, половину тяжелой промышленности, мощную систему пограничных укреплений и практически осталась беззащитной. Фашизм одним актом открыл себе широкий путь в Юго-Восточную Европу и на Балканы, значительно усилил свой военный потенциал, нанес тяжелый удар европейским позициям Англии и Франции. Обе страны лишились своего союзника в Центральной Европе, который мог бы надолго сковать германскую силу и отвлечь ее от Западной Европы в случае войны. Наконец, обе западные державы решительно подорвали свой авторитет в глазах всех европейских стран.

Мюнхен означал резкий переход от неустойчивого мира и определенного равновесия в Европе к наиболее острой стадии международно-политического кризиса, которая непосредственно подвела к войне. Англо-французские вдохновители и организаторы Мюнхена рассматривали заключенную 29 сентября 1938 г. сделку как начало создания "нового европейского порядка", утверждая, что их соглашение с Гитлером "обеспечит мир на целое поколение". На самом деле Мюнхен явился трагедией Европы{59}. В чем им очень скоро пришлось убедиться.

Для германского милитаризма Мюнхен предстал как великая победа. Не потеряв ни одного солдата, не выпустив ни одного снаряда, военная верхушка настолько кардинально улучшила стратегические позиции вермахта, что теперь для нее представлялся значительно более вероятным успех любой военной акции как против Запада, так и против Востока. Она с полным удовлетворением восприняла слова фюрера: захват Австрии и Чехословакии должен послужить прологом к "великому германскому походу на Восток".

Несмотря на критику мюнхенского соглашения, которая раздавалась в Англии уже в октябре 1938 г., Чемберлен и вся консервативная группа, стоявшая у кормила британского правления, были глубоко убеждены, что достигнуть "замирения Европы" можно только путем соглашения с Гитлером и Муссолини за счет прежде всего Советского Союза. Как сообщал 19 октября 1938 г. полпред СССР в Англии И. М. Майский, лорд Бивербрук заявил ему: "Премьер и не помышляет о каком-либо сопротивлении германской экспансии в Юго-Восточной Европе и Турции. Наоборот, он рассчитывает, что создание "Средней Европы" толкнет Гитлера на конфликт с СССР"{60}.

Исходя из подобной общей установки, британские руководители не считали нужным развертывать программу вооружений, которая отвечала бы складывающейся в Европе обстановке. В Лондоне и Париже не сомневались, что Берлин и Рим "отблагодарят" своих "благодетелей", отдавших столь щедрой рукой Судеты, и каждый свой новый агрессивный шаг будут согласовывать с Англией и Францией, предпринимая его уж, конечно, никак не в ущерб обоим западным партнерам. Залогом, что будет именно так, а не иначе, служила хорошо усвоенная из "Майн кампф" антисоветская программа нацизма, подтвержденная фюрером в его сакраментальной фразе: "Все, что я делаю, направлено против России".

Западные державы не остановило даже то, что Мюнхен кардинально подрывал основы той системы соглашений и союзов, которую они сами возводили в Европе в 30-е годы, и ослаблял их европейские оборонительные позиции, усиливая агрессоров и поощряя их к удару не только на Восток, но и на Запад. В Западной Европе широко распространилось понятие "дух Мюнхена", что означало "понимание нужд Германии", сотрудничество с ней, чтобы всячески удовлетворить эти нужды, а фактически - самое низкое раболепие перед Гитлером, выполнение любых его претензий.

Конечно, создатели "духа Мюнхена" не знали, что в том же октябре 1938 г. "рейхсканцлер и верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии" отдал директиву о подготовке захвата "оставшейся части Чехии". Они, естественно, не могли знать, что эта директива требовала от вооруженных сил "обеспечить возможность в любое время разгромить оставшуюся часть Чехии", быстро ее оккупировать и одновременно изолировать Словакию. Но дело теперь состояло не в том, знали или не знали на Темзе и на Сене, в чем состоят ближайшие военно-политические замыслы Берлина, а в том, что созданный на этих берегах "дух Мюнхена" открывал возможность осуществления любого из подобных замыслов.