Агнесса среди волков - [13]

Когда она говорила, было плохо, но еще хуже, чем ее монолог (меня она уже совсем не слушала), был ее смех — громкий, визгливый, истерический. К тому же юбка ее почти вечернего платья задралась так, что ноги были видны чуть ли не до трусиков, что немедленно превратило ее из элегантной дамы в вульгарную девицу. Опьянение придало ее жестам какую-то развязность, и меня очень обеспокоило пристальное внимание двух мужчин весьма подозрительного вида, стриженных ежиком и с перекачанными бицепсами, сидевших у окна. Я нервничала, и, судя по всему, Витя, занявший место за стойкой бара недалеко от выхода, тоже чувствовал себя неспокойно. Он не отрывал от нас взгляда; я надеялась, что он вот-вот придет к нам на выручку. Но развязка оказалась совсем иной.

Внезапно Виолетта вскочила и потребовала, чтобы я пошла с ней в дамскую комнату. Она направилась к выходу, но походка ее показалась мне неверной, и я быстро догнала ее и подхватила под руку. Я боялась, что ей будет плохо, но ничего страшного не произошло: она умудрилась не только намазать губы помадой, но и обвести их контуром — это мне обычно не удавалось сделать с первого раза даже в самом трезвом виде.

Перекалывая заколку перед зеркалом, она вдруг обратилась ко мне:

— Агнесса, а не хотите ли вы прогуляться пешком?

Я посмотрела на ее элегантные осенние туфельки и хмыкнула — они явно не предназначались для прогулки по московским лужам. Хотя кто знает, может быть, десять минут на свежем воздухе — и она более или менее придет в себя?

— Хорошо, давайте предупредим Витю и выйдем подышать.

— При чем здесь Витя? — Она уже тащила меня к выходу. Гардеробщик кинулся к ней с пальто и не прогадал: я видела, как она, открыв кошелек, сунула ему зеленую бумажку (в магазинах за нее расплачивался Витя). Я тоже оделась, и мы вышли.

Как выяснилось, в намерения Виолетты вовсе не входило дефилировать взад-вперед на пятачке перед пиццерией. Оказывается, ей захотелось удрать от охранника. Я забеспокоилась и пыталась уговорить ее вернуться, но она меня и слушать не желала. В конце концов я поняла, что если не хочу шумного скандала, то лучше всего смириться и проводить ее до дома, где Аргамаков снимал квартиру специально для своих наездов в столицу. Конечно, совсем небезопасно идти по вечерним московским улицам столь разодетой красавице с бриллиантами в ушах и на пальцах — в таком виде дамы должны ездить только в иномарках, но если держаться освещенного пространства и людных мест, то все еще может кончиться благополучно. К тому же я надеялась, что она скоро устанет и позволит мне поймать машину.

Тем более что Аргамакова, казалось, протрезвела. Мокрый снег кончился, но воздух все еще был насыщен влагой. Мы бодро шагали по лужам, направляясь к набережной Москвы-реки; оказывается, квартира Аргамаковых находилась в престижном месте, неподалеку от гостиницы «Славянская». Было еще не поздно — чуть больше восьми, в сентябре как раз в это время темнеет, и я надеялась, что мы доберемся до ее дома без приключений. Виолетта, казалось, приходила в себя на глазах, походка ее становилась все более уверенной, а голос — все тише. Увы, надежды мои оказались тщетными. Когда мы уже подходили к гостинице «Украина», со стороны Украинского бульвара на проспект вдруг высыпала толпа цыганок. Очевидно, они как раз окончили трудовой день и возвращались домой со своего рабочего места на Киевском вокзале.

В мгновение ока нас окружила галдящая толпа женщин и чумазых ребятишек; с криками: «Постой, красавица, погадаю!» и «Позолоти ручку!» — они принялись хватать нас за рукава пальто.

Инстинктивным движением я крепко зажала свою сумочку под мышкой. Но больше всего меня волновала Виолетта — в том состоянии, в котором она находилась, она была доступной добычей. Я знала, что у нее в кошельке есть доллары, видела в пиццерии. Дама в сверхмодном пальто и бриллиантах — какая находка для настырных попрошаек!

Но тут вперед выступила пожилая цыганка, видно, главная среди них, — ее товарки попритихли и перестали за нас цепляться. Черты лица ее в резком свете уличных фонарей казались особенно заостренными, а подол длинной юбки был забрызган грязью.

— Дай я тебе, красавица, погадаю, всю правду расскажу. — Цыганка обращалась прямо к Виолетте, не обращая на меня внимания, она совершенно точно почувствовала, кто из нас слабое звено.

Виолетта еще не слишком хорошо соображала и только захихикала. Я дернула ее за рукав:

— Виолетта, пойдемте быстрее!

Но в ней взыграл дух противоречия, и она заартачилась:

— Я все равно собиралась идти к ясновидящей, так пусть она мне тут погадает, раз встретилась на дороге!

Дальше мы услышали стандартные призывы позолотить ручку. Виолетта уже собиралась открыть висевшую у нее через плечо сумочку, но я успела перехватить ее руку и сунула старухе смятую десятку, которую на всякий пожарный случай положила в карман пальто. Мне не жаль было ее денег, но вспомнит ли она назавтра, куда дела свои баксы?

Цыганка смерила меня презрительным взглядом и снова переключилась на Виолетту; мельком взглянув на ее ладонь, она речитативом завела обычную речь: