Агентство «Пустячок» - [10]

— Мы не занимаемся слежкой, — сурово ответил Эван, — Видите, у нас даже на визитке это написано.

— Написано, что не занимаетесь слежкой за супругами, а она мне не супруга, — уверенно ответил Колбус, — и я хорошо заплачу.

— Ну, действительно, не супруга, — протянула при этих словах Таша.

— Таша! — строго посмотрел на нее Эван, — мы занимаемся пустяками.

— А тут есть пустяк, такой странный пустяк, — подпрыгнул на стуле господин Колбус, — вот!

Он гордо положил на стол большое перо.

— Перо?

— Перо! Это перо Акуила чрясаетос, самого крупного орла. Каждый раз после беседы с милой Лавизорой она оставляет мне на память перо. Я сначала не понимал к чему оно, думал случайность, но потом я догадался! Дамские книги, язык цветов и предметов — это перо знак. «Спаси от смертельной опасности» — вот что оно значит! И я у вас.

— А вы уверены, что это действительно чрю. чрясаетос?

— Я профессор орнитологии, — вскинулся господин Колбус.

— Кхм, это в корне меняет дело, — задумчиво произнес Эван, — мы вам поможем.

Так и получилось, что в чудный весенний день Таша сидела на скамеечке в скверике совершенно одна. Хотя для того, чтобы остаться одной, ей приходилось прилагать определенные усилия. То к ней подсаживались подружки, то знакомые, то совершенно незнакомые, но мечтающие завязать дружеские отношения молодые люди. За это время мимо Таши прошел профессор Колбус, но Ташу не заметил, прошмыгнул слуга-мошенник и три раза прохромал садовник, рассаживающий в сквере цветы. Садовник хромал, со злостью поглядывал на молодых нахалов, заигрывающих с Ташей, и вскопал не только клумбу, но и дорожку рядом со скамеечкой. Таша делала вид, что ничего особенного в поведении садовника нет, щурилась от солнышка и листала книжку. Но через три часа ее старания были вознаграждены: к небольшому особнячку, который снял старый хмырь, тиран, и он же супруг Лавизоры, подъехала карета. Карета остановилась у крыльца, маленькая ручка в кружевной перчатке отдернула занавесочку и из окошка выглянула Лавизора. Таша решила, что ничего такого, особенного, в этой покорительнице мужских сердец нет. Блондиночка с голубыми глазками, из тех, кто нравится Эвану. Мужская рука задернула занавеску, скрыв от взгляда Лавизору. Таша услышала, как открылась дверца и из кареты вышел тиран. Выходящих карета полностью закрывала, и Таше были видны лишь ноги в мягких кожаных туфлях. Потом мелькнули коричневые ботиночки на каблучке, и их тут же скрыл подол светлого платья. Первым на крыльцо поднялся пожилой господин в сюртуке, постоял у двери и вошел в дом. Следом за ним прошла Лавизора в небесно-голубом шелковом плаще с капюшоном. Из дома на крылечко вышла маленькая, одетая в темное платье старуха и махнула рукой кучеру, чтоб отъезжал. Таша незаметно, якобы поправляя прическу, бросила в служанку заклинание. Старуха покачнулась, неловко задела рукой чугунный столбик с острым граненым навершием, зажала порезанный палец и быстро скрылась в доме. В окне второго этажа особнячка дрогнули шторы, рука в голубой перчатке слегка приоткрыла занавешенное окошко, Лавизора робко выглянула и сразу же скрылась в комнате. Таша поднялась со скамейки, прошлась около особнячка, поднялась на крылечко, но стучать не стала, постояла в задумчивости, и пошла домой.

Поздно вечером вернулся Эван. Снял костюм садовника, заперся в мастерской и даже не пошел ужинать. Нос и Бес были поражены — на ужин были свиные колбаски с марицкими орехами.

Утром в «Пустячок» снова заглянул господин Колбус. И господин Золх зашел в гости, вместе со своим сыном, тем самым, который начальник стражи Лимса.

— Профессор, — начала Таша, — это действительно очень странное и удивительное дело, и я ничего не могу понять. Я даже не уверена, что Лавизора вообще существует.

— Что? — глаза профессора округлились. Да и не только у профессора.

— Вчера я три часа провела у особняка. Я видела, как в полдень из дома вышел слуга. И в доме никого не осталось.

— Нет, — перебил Ташу Золх, — старуха не выходила из дома.

— Артефакты утверждают, что в особняке никого не было, — подтолкнул к Золху лист с расчетами Эван.

— В доме есть еще и задний ход, она могла выйти оттуда, — предположила Таша.

— Нет, — не согласился господин Золх-младший, — мои сотрудники следили и за задним ходом, никто не выходил.

— А за беседкой у реки следили? — улыбнулась Таша, — это же старинная романтическая история про возлюбленных и тайный подземный ход к реке.

— А я вспоминаю старинную романтическую историю про контрабандистов и ход к реке. Неужели он в этом доме, — пробормотал Золх.

— Старухи дома не было. Когда карета приехала, из нее вышла Лавизора в светлом платье, ярко-голубом плаще и в коричневых ботинках. Ну не может красивая и не бедная женщина надеть коричневые ботинки к светлому платью. А вот коричневые ботинки к темному платью служанки очень даже подходят. Непонятно, зачем Лавизоре плащ, на улице тепло, а в карете так и совсем жарко. К тому же плащ шелковый, если бы она ехала в плаще, он бы измялся, но плащ не был мят. Значит, его накинули перед выходом из кареты. Зачем? Что им хотели прикрыть? И главное. Лавизора была в белых кружевных перчатках. Я кинула в старуху заклинанием, и служанка поранила руку. А потом я увидела Лавизору уже в голубых перчатках. Зачем ходить по дому в перчатках? Зачем менять дома перчатки на более плотные? Может быть для того, чтобы скрыть царапину?