Агентство недвижимости предлагает... - [13]

«Как удивился бы Грибоедов, если бы смог попасть в наше время и увидеть тот же самый бульвар», — подумала я и, чтобы отвлечься стала вспоминать, что еще рассказывала нам экскурсовод. Когда-то у Мясницких ворот, каменной стены Белого города, располагалась Мясницкая слобода со скотобойнями, лавками и харчевнями. Прудов здесь было много и до восемнадцатого века они назывались Погаными и использовались для слива отходов со скотобоен. Я подошла к пруду, и остановилась, залюбовавшись белым лебедем, который величественно плавал в грязноватой воде. Конечно, хорошо, что Меньшиков приобрел здесь усадьбу, на месте которой сейчас стоит Главный московский почтамт, и приказал вычистить пруды и назвал их Чистыми. Я перешла к театру «Современник» и мне даже удалось вспомнить его историю. Модный в 1900 годах архитектор Клейн получил заказ от богатого меховщика построить особняк в римском стиле, о чем напоминает легкая полукруглая выносная колоннада на главном входе. Позднее здесь был кинематограф «Колизей», потом рабочий театр. И лишь в семидесятых годах помещение отдали театру.

Свернув на улицу Макаренко и потом еще раз в переулок, я вышла на тихую улицу Машкова. Красивый пятиэтажный особняк, построенный совершенно точно не в нашем веке, стоял передо мной во всей красе. Я перешла на противоположную сторону, чтобы лучше рассмотреть его. И в таком красивом доме еще осталась коммуналка? Широкая парадная и барельефы на стенах еще больше очаровали меня. Я бы хотела жить в этом доме и гулять на бульваре с дочкой.

Дверь открыла молодая девушка лет двадцати, с хорошей фигуркой и в модных джинсах и, попросив не обращать внимания на беспорядок, стала показывать мне квартиру. Первое, что произвело на меня впечатление, было то, что все окна выходили во двор и смотрели на стену слишком близко построенного унылого серого здания. Наверное, солнце никогда не освещало эти комнаты своим светом. В глубокой задумчивости я стояла перед окном. Никогда в жизни по своей воле я не согласилась бы жить в этой квартире.

— Зато здесь тихо и ничего не отвлекает, — сказала девушка, как бы догадываясь о моих мыслях. Мы пошли в ванную. Я и подумать не могла, что люди в нашем городе до сих пор проживают в таких условиях! Ремонт здесь не делался, наверное, с тех пор, как дом отдали в пользование жильцов. Масляная краска, серовато-грязного цвета, висела клочьями на потолке и стенах, кафель отсутствовал, а коричневые трубы подавляли своей громоздкостью. Мой взгляд упал на ванную, и я едва удержалась, чтобы не выразить свое отвращение. Ванна представляла собой ржаво-бурое огромное, стоящее на уродливых коричневых ногах, корыто. Ступить в нее босой ногой, чтобы принять душ, мне казалось невозможным. Но главный сюрприз ждал меня впереди, когда девушка повела меня в свою комнату. На видавшем виде диване сидел ее муж, который дружелюбно поднялся мне на встречу:

— Добро пожаловать в наши хоромы, — сказал он иронично.

Я вошла в маленькую заставленную комнату, в которой, казалось, нечем было даже дышать, так она была загромождена мебелью. Я огляделась — метров семь-восемь, не больше, просто клетка, высокие потолки лишь усугубляли впечатление. Я обратила внимание, что над половиной комнаты возвышались какие-то странные антресоли. Заметив мой взгляд, парень сказал:

— Как вам мое изобретение? Потолки высокие, вот я и придумал построить второй этаж.

На так называемый второй этаж можно было забраться ползком и находиться там только лежа.

— У нас там дети спят, — мило сообщила девушка. — Кровати-то для них негде поставить, вот и пришлось разместить их наверху. Все-таки выход из положения.

Я вспомнила большую восемнадцатиметровую комнату, в которой спали мы с Настей, и мне стало стыдно. Но молодая пара держалась бодро, видимо за долгие годы они привыкли. Остальная часть квартиры не произвела на меня впечатления, бабушки в халатах, всю жизнь прожившие в коммуналках, пили чай на грязной замызганной кухне. Одна из них сообщила:

— Ты это, даже не думай нас отселять на окраину, мы далеко отсюда не поедем. Нам надо в центре, мы привыкли на бульваре гулять.

Я молча кивнула, подумав, что шансов у этих людей разъехаться немного, ведь для того, чтобы покупатель согласился купить такую квартиру, у нее должна быть рыночная цена, и все жильцы должны были быть согласны расстаться с центром. Невозможно, имея только комнату, пытаться получиться за нее квартиру в этом же районе, но это не всегда понятно старым людям, не желающим расставаться с любимой скамейкой на бульваре и привычным окружением. Вот так и живут все вместе, и в то же время каждый в своем углу, ненавидящие друг друга и вынужденные встречаться в местах общего пользования. Больше всего мне было жаль молодую семью.

— Как вы думаете — есть ли для нас хотя бы малейшая возможность разъехаться? — спросила девушка, когда мы вышли в коридор.

Я вздохнула, мне не хотелось лишать ее последней надежды, и я сказала по возможности мягко:

— Ваша старушка сказала, что ей нужна квартира в центре, а это невозможно. Если только вы ее как-нибудь убедите…

— Ее легче убить, чем уговорить на разъезд, — сказал мужчина, обнимая жену за плечи. — Ладно, милая, мне обещали повышение на службе, может, хватит, чтобы снять квартиру и уехать отсюда.