Агентство «Фантом в каждый дом» - [3]

В конце концов Уилкинсонам попался не слишком переполненный призраками торговый центр с множеством самых разных магазинов – обувных, продуктовых, кондитерских и прочих. Там была даже мозольная лавка, вызвавшая у Приютины немалое удивление.

– Тётя Мод, разве мозоли покупают? – спросила она, разглядывая в витрине внушительную деревянную стопу с кожаной мозолью на большом пальце.

– Нет, милая. Мозоли – это такие противные болячки на ступнях. Они появляются, если натрёшь ногу. А в лавке продаются средства для их лечения – мази, лейкопластыри и всё такое.

В мозольной лавке, однако, уже обитал хилый, болезненного вида призрак по имени мистер Хофман, профессор из Германии, который доводил себя до истерики, разглядывая плевательницы, клистирные трубки и учебные плакаты с иллюстрациями болезней внутренних органов, во множестве развешанные по стенам.

В итоге Уилкинсонам пришлось удовольствоваться магазином нижнего белья. Приютина прозвала его «панталонной лавкой», но, разумеется, на одних панталонах много денег не заработать, поэтому в магазине также продавались пижамы, купальные костюмы и ночные рубашки – правда, совсем не такие, к которым привыкли Уилкинсоны.

– В моё время панталоны были приличнее: нормальной длины, с резинкой под коленом и с кармашками для носовых платков, – ворчала Бабуля. – Что уж говорить про бикини! Лично я впервые осмелилась показать пупок в двадцать пять лет, а теперь только полюбуйтесь на этих вертихвосток в примерочных. Одно слово – бесстыдницы!

– Я беспокоюсь за детей, – сказала тётя Мод. – Не надо бы им смотреть на такое.

И действительно, некоторые предметы белья в лавке никак нельзя было назвать приличными: например, женские пояса с подвязками из тонких кружевных полосочек, просвечивающие трусики и вороха узких плавок в больших прозрачных коробках.

– Плавки не для плаванья, – сердито фыркнула Бабуля.

Тем не менее, Уилкинсоны как могли постарались устроиться на новом месте. Приютину укладывали спать в офисе, подальше от корсетов и трусиков с непристойными названиями. Дядя Генри предпочёл обосноваться в отделе носков; как-никак от носков сложнее потерять голову, нежели от прочего добра. Клетку с попугайчиком Уилкинсоны подвесили к вращающейся стойке для бюстгальтеров и возблагодарили небо за то, что им вообще повезло обрести крышу над головой.

Однако счастливы они не были. В торговом центре стояла духота, по магазинам целыми днями бродили покупатели с утомлёнными и алчными взглядами. Вся семья тосковала по своему садику и зелёным полям вокруг «Тихой гавани», и, хотя Уилкинсоны продолжали каждый вечер выходить на улицу и звать Трикси, втайне каждый из них сомневался, что робкое создание, завёрнутое в национальный флаг, найдёт в себе смелость появиться в столь людном месте, даже если услышит зов родных.

Тётя Мод делала всё возможное, чтобы превратить магазин белья в уютный дом: цепляла под потолком паутину, приносила с кладбища засохшие головки чертополоха, втирала в стены плесень, однако хозяйка лавки денно и нощно наводила чистоту, не выпуская из рук тряпки и швабры. Призраков она не видела, и, хотя те весь день спали и вообще старались не путаться у неё под ногами, хозяйка вечно ходила сквозь них и заставляла бедного попугайчика крутиться волчком вместе с клеткой, когда вращала стойку с бюстгальтерами. Бабулю всё больше беспокоил мистер Хофман из мозольной лавки, который на нервной почве находил у себя новые и новые болезни, а Эрик опять начал считать прыщи на лице и писать скверные стишки, посвящённые Синтии Харботтл.

– Эрик, мы уж сколько лет призраки, – убеждала его мать, – твоя Синтия давно растолстела и состарилась.

Этот аргумент только причинял Эрику боль; он упрямо повторял, что для него Синтия навсегда останется юной, и улетал в магазинчик поздравительных открыток поглядеть, не найдётся ли рифмы к словам «Синтия» и «Харботтл» – к каждому в отдельности либо тому и другому вместе.

– Ох, Генри, доведётся ли нам когда-нибудь обрести настоящий дом? – со слезами на глазах обращалась бедная Мод к мужу.

В ответ мистер Уилкинсон ласково поглаживал её по плечу, советовал набраться терпения и ни разу не обмолвился о том, что, всякий раз делая вид, будто летает в зубоврачебную клинику изучать современные методы пломбирования, на самом деле занимался поисками подходящего жилья, – к сожалению, безрезультатно.

Сильнее всего, однако, тётю Мод тревожила Приютина, которая постепенно превращалась в уличную девчонку. У Тины появились дурные привычки, она часто не ночевала дома и общалась с совершенно неподобающей компанией: призраками голых людей, чьи дома охватил пожар в то время, пока они принимали ванну, крысоловов, пьяниц и прочего сброда. Кроме того, девочка постоянно тащила в дом самую странную живность. Тина всегда была без ума от зверюшек. Конечно, ей нравились живые питомцы, но, согласитесь, привидению возиться с животными из плоти и крови как-то глупо, поэтому своё сердце она отдавала тем божьим тварям, которые после смерти стали призраками, так и не сообразив, что, собственно, с ними произошло. И всё же одно дело держать в садике «Тихой гавани» призрачных ежей, кротов и кроликов и совсем другое – укладывать среди шелковых пижам и гимнастических трико призрак задавленного бездомного кота или растерзанного голубя.