Агент Византии - [59]

Анфим, худой и сутулый человек с вечно перепачканными в чернилах пальцами, подозрительно посмотрел на магистра; секретарь предпочитал, чтобы все были организованны и так же предсказуемы, как число его учетных книг. Он пожал плечами и промолвил:

– К вам пришел магистр официорий, господин.

– Что? – Густые черные брови Аргироса взметнулись от удивления. – Разумеется, проводите его.

Георгий Лаканодракон особенно представительно выглядел рядом с Анфимом, нервно суетящимся на месте. Аргирос отпустил секретаря, низко поклонился Лаканодракону, придвинул ему стул и предложил вина.

– Всегда рад вас видеть, ваша светлость. Что привело вас сегодня? Надеюсь, не этот жалкий вздор.

Лаканодракон встал, подошел к столу и взял документ, которому Аргирос дал такую оценку. Георгий держал бумагу в вытянутых руках. Ему было около пятидесяти лет, примерно на десяток больше, чем Аргиросу, но магистр официорий уже начинал страдать дальнозоркостью. Читал он недолго. Его решительные, несколько суровые черты исказила гримаса отвращения.

– «Пхерис против Серапиона», так? Я не знал, что ты занят такой ерундой. Нет, мое дело не имеет к этому никакого отношения.

– Тогда вы – вдвойне желанный гость, – откровенно сказал Аргирос. – Я молил святого Муамета о новом поручении.

– Покровителя перемен? – усмехнулся Лаканодракон. Но веселье магистра официорий быстро улетучилось. – Твои молитвы вознаградятся. Посмотрим, что ты скажешь об этом.

Он порылся в шелковой сумке, висевшей на золотом форменном поясе, вынул пергамент и протянул его Аргиросу.

Тот сорвал ленточку, которой был связан свиток, и бегло просмотрел документ.

– Это на плохом греческом, – заметил Василий.

– Читай-читай.

– Конечно, господин.

Закончив чтение, Аргирос спросил:

– Как я понимаю, это из какого-то города на Востоке, из Месопотамии или Сирии?

– Из Месопотамии, точнее, из Дараса[44].

Василий кивнул.

– Да, тут видны все признаки персидской работы: полемика с православием и призыв к несторианам и убежденным монофизитам и прочим еретикам отказаться от лояльности империи и перейти на сторону царя царей[45]. И желательно с крепостью Дарас.

– Несомненно, – сухо подтвердил Лаканодракон.

– Простите, господин, но я видел кучу грамот такого рода. Почему вы обратили мое внимание именно на эту?

Вместо прямого ответа магистр официорий вынул из сумки другой пергамент.

– Думаю, ты, как и я, сам поймешь, когда прочитаешь этот документ, – во всяком случае, это будет нетрудно.

Прочтя первые строчки, магистр озадаченно взглянул на Лаканодракона:

– Но это практически то же самое…

Василий умолк и опять взглянул на пергамент. Он взял первую грамоту, держа в каждой руке по одному документу. Его рот открылся от изумления.

– Ага, ты заметил, – сказал мастер официорий. – Отлично. Ты соображаешь быстро, как я и думал.

– Благодарю вас, – рассеянно произнес Аргирос.

Он все еще не спускал глаз с пергаментов. Оба провозглашали одно и то же – абсолютно. И не похоже, чтобы писец дважды скопировал текст. На каждой строке буквами одинакового размера помещались в точности одни и те же слова. В третьей строке одно и то же слово начертано с ошибкой. Парой строк ниже в каждой грамоте, одинаково употреблена неверная форма глагола, потом дательный падеж после предлога, требующего родительного. Ближе к концу каждого свитка наполовину стушевалась буква «пи» в начале слова. На пергаментах даже обнаруживалась одинаковая чернильная клякса между словами.

Аргирос наложил один лист на другой и подошел к окну. Он поднял их против солнца и точно выровнял левые кромки документов. Так можно было сразу найти любое различие. Но – ничего.

– Матерь Божья, помоги! – воскликнул Аргирос.

– Всей империи требуется Ее защита, – благоразумно поправил Георгий Лаканодракон. – Не две, а сотни таких грамот появились в Дарасе, прибитые едва ли не к каждой стене, где для них хватило места. Они вполне могли спровоцировать восстание, к которому призывают, – ты же знаешь, как легко взбудоражить Восток.

Василий знал. Несмотря на то что Сирия и Месопотамия стали частями Римской империи еще до Рождества Христова, они очень отличались от остальных провинций. Латынь там не знали вовсе, и даже на греческом, господствующем в империи языке говорила лишь малая часть городского населения. Большинство пользовалось сирийским и арабским – языками своих предков. Ереси расцветали там, как нигде больше.

А еще восточнее лежала Персия, вечный соперник империи. Две великие державы боролись друг с другом уже тысячу четыреста лет, и каждая мечтала об окончательной победе. Персы поощряли беспорядки в восточных провинциях империи. Будучи огнепоклонниками, они давали приют несторианам и побуждали к религиозным раздорам, чтобы связывать силы римлян внутренними проблемами. Но еще никогда не было такого размаха…

– Как они это делают? – обратился Аргирос скорее к себе самому, чем к магистру официорий.

– Это я и хочу тебе поручить: выяснить как, – объявил Лаканодракон. – Твой прошлогодний успех в разгадке тайны адского порошка франко-саксонцев побудил меня вспомнить о тебе в ту же минуту, когда это, – он указал большим пальцем на пергаменты, которые еще держал Аргирос, – привлекло мое внимание.