Агент на мягких лапах - [3]
Ольга кивнула:
– Да, Анна покормила. Правда, кошачьими консервами. Я еще не успела посмотреть, ел ли их Уинстон. Скорее всего он вообще к ним не притронулся. Возможно, он просто голоден.
– Консервы? – Профессор нахмурился и недовольно покачал головой. – Нет, моя дорогая Ольга, так дело не пойдет. Вы там будете баловать своего Дитера вкусными кушаньями, а нам тут прикажете обходиться фастфудом?
Чем-чем? Каким таким фуфудом? Что это? Может, какая-то новая еда? Вероятно, ужасно невкусная. Но вот упоминание о Дитере меня заинтересовало всерьез. Я подозревал, что из-за этого парня у меня еще не раз возникнут проблемы – в последнее время его имя звучало в нашей квартире подозрительно часто, и Ольга при этом сладко вздыхала. Должно быть, Дитер много для нее значил. Так много, что ей захотелось готовить еду для него, а не для нас с профессором. Ох уж эти легкомысленные женщины! Какое непостоянство!
Ольга засмеялась:
– Не волнуйтесь, я подробно расскажу сестре, что вы любите и как это готовить. А Дитера скоро посажу на строгую диету, потому что он сильно прибавил в весе за последнее время.
– Что тут удивительного, если ему посчастливилось взять в жены лучшую в мире кулинарку? Вот он и набрал лишние килограммы. Знаете что, Ольга?
Тут Вернер сделал драматичную паузу.
– Нет, не знаю. – Ольга покачала головой.
– Я страшно завидую Дитеру. Я бы без колебаний поправился на пять кило, если бы мог таким образом удержать вас в моем доме. Даже на десять. Для меня настоящая катастрофа, что вы нас бросаете! Я просто в отчаянии!
Что?! Значит, это правда? Ольга уходит, и Вернер ничего не может с этим поделать? Да, это страшная катастрофа, и не только для Вернера, но и для меня! Как ни крути! Я снова перекатился на другой бок и уронил голову на коврик. Мне было плохо, кружилась голова. То ли от голода, то ли из-за того, что я слишком долго катался с боку на бок.
– Вы посмотрите, Ольга! Уинстону совсем нехорошо. Ему тоже не нравится, что нам скоро придется обходиться без вас.
– Ах, господин профессор, не надо так говорить! Перестаньте, вы терзаете мне сердце! А то я разрыдаюсь. К тому же я нашла прекрасную замену. Моя сестра Анна будет заботиться о вас еще лучше, чем я. Ведь Анна умеет это делать, она очень хорошая мать.
Ну и что с того, что она хорошая мать? Разве существует связь между материнством и заботой? Я с трудом вспоминал свою маму-кошку. Если она и заботилась обо мне, то очень недолго – я был совсем крошечным, когда профессор взял меня к себе. С тех пор они вместе с Ольгой ухаживали за мной, и я ни на что не жаловался. Все было классно.
– Ах, у вашей сестры есть дети? – удивился Вернер.
Ольга кивнула:
– Дочка, ей двенадцать лет. Милая девочка. Она отличница, и ей прекрасно даются языки. Когда сестра приехала четыре года назад в Германию, Кира не говорила ни слова по-немецки. А теперь даже невозможно предположить, что она родилась в другой стране.
Ага. Я ничего не понимал. Неужели можно на слух определить, где человек родился? Как у людей все странно.
– Я не сомневаюсь, – улыбнулась Ольга, – что Кира охотно придет сюда как-нибудь с матерью и поиграет с Уинстоном, чтобы он не скучал. Все-таки для него это будет развлечение.
Что такое? Святые сардины в масле! Я и так не скучаю! С чего это Ольга взяла, что мне скучно? Мне нравится моя жизнь такой, как есть. Я не хочу никаких перемен – и уж тем более не хочу видеть в нашем доме никаких детей. Нет-нет, увольте! Я ненавижу детей! Они плохо воспитаны, громко орут. За всю свою жизнь я еще не видел ни одного приятного ребенка, на всех шипел, всех мне хотелось больно оцарапать. Дети сразу, как только меня видели, дергали меня за мои роскошные усы. Некоторые даже пытались их обстричь.
У профессора есть брат, а у брата трое ужасных сорванцов: две девочки-близняшки и мальчишка чуть постарше. Все трое мучают меня каждый раз, когда приезжают к Вернеру в гости на Рождество и на Пасху или на другие семейные праздники. Они всегда придумывают какую-нибудь пакость. На последнее Рождество они, например, надели мне на голову красный колпак, чтобы я был похож на Санта-Клауса, да еще намазали его клеем. Представляете? Разумеется, Вернер отругал этих мини-террористов. Но колпак так крепко приклеился к моей шерстке, что Ольге пришлось отстригать его ножницами. После этого я долго ходил с лысиной и выглядел как последний идиот. Просто ужасно. Я, Уинстон Черчилль, английский аристократ, не был похож на самого себя!
В общем, по большому счету мне было все равно, что нас ждет и кто заменит Ольгу, когда она уйдет к своему Дитеру. Лишь бы в доме номер 106а на Хохаллее не было детей!
ПОЖАЛУЙСТА, никаких детей!
Сначала конец, потом начало. Да еще какое!
Если кошачий бог существует, то он не внял моим молитвам. Потому что моя печальная история общения с детьми продолжилась. Да еще я расстался с нашей дорогой Ольгой. Какой это тяжелый удар для меня, преданного и любящего кота!
Через несколько дней Ольга уже стояла у дверей с чемоданом. Рядом с ней нетерпеливо переминался с ноги на ногу Дитер. Я недовольно поглядывал на него.
Я давно уже понял, когда долгими вечерами сидел с Вернером перед телевизором, что двуногие охотно создают пары. Например, мужчина влюбляется в женщину и после этого они живут вместе – парой. Во всяком случае, многие люди этого хотят. В фильмах часто рассказывается о проблемах, которые возникают, когда с любовью что-то не выходит. Тогда жизнь у двуногих делается довольно сложной. Я часто думал о том, что без этой штуки под названием «любовь» у людей было бы меньше стресса или вообще бы его не было. Вот взять, к примеру, Вернера. Он не знает таких неприятностей. И объяснить это можно тем, что он живет на Хохаллее не с какой-то там женщиной, а со мной. Мужчина и кот, ясное дело, лучше подходят друг другу, чем мужчина и женщина. Надеюсь, что Ольга тоже в конце концов это поймет, когда ее ненаглядный Дитер сядет ей на шею. Тогда мужчина ее мечты быстро превратится в кошмар ее жизни. Она пожалеет, что бросила нас, и скажет себе, что уж лучше бы она осталась в нашем доме и заботилась о Вернере и Уинстоне, а не о Дитере. Ведь нас так просто не забудешь!
