Агент. Моя жизнь в трёх разведках - [2]

Вкратце, я расскажу здесь о динамичной жизни, в которую неоднократно вплетались пересекающиеся линии исторической судьбы.

ПУТЬ В РАЗВЕДКУ

Все начиналась классическим образом, как и у большинства молодых людей в ГДР. После поступления в школу в Вессмаре, район Мерзебург, в 1954 году, я стал активным пионером, а в начале шестидесятых годов еще и бойким членом Союза свободной немецкой молодежи. После ужасной войны, последствия которой еще повсюду были заметны в виде развалин и наполовину взорванных бомбоубежищ, и после преступлений фашистов, о которых много говорили в школе, не только наши родители, учителя и соседи искренне верили, что пришло время построить новый и более справедливый мир. ГДР многими рассматривалась как путь к лучшему будущему.

С другой стороны я уже очень рано распознал в себе четко выраженную коммерческую жилку, которая время от времени приводила к небольшим конфликтам. Я постоянно занимался какими‑то обменами или перепродажами, что в школе, конечно, не одобрялось. Сначала это был обмен «товар на товар» — до самого конца существования ГДР такие «бартерные сделки» широко использовались и самим государством, а потом и разнообразные сделки «товар — деньги — товар». Хорошей добычей, к примеру, был денежный залог за пустые пивные бутылки, которые можно было собрать после обязательных первомайских демонстраций и последующих дружеских попоек трудящихся на так называемых «народных гуляниях». За сданную бутылку платили 30 пфеннигов, плановой экономике пустая тара требовалась немедленно, чтобы снова запустить ее в экономический оборот. Мой друг Йоахим и я спрашивали лежащих на майской траве людей, не оставят ли они нам пустые бутылки от алкоголя, и обычно слышали в ответ неразборчивое бормотание, что мы трактовали как согласие. Если бы это зависело от меня, то «День солидарности трудящихся» праздновался бы хоть каждую неделю.

В нашем районном центре Мерзебурге к западу от Лейпцига дислоцировался авиаполк непобедимой и легендарной Советской армии. А в соседнем городке Лойне, где, кстати, находился гигантский комплекс химической промышленности «Вальтер Ульбрихт», самое большое промышленное предприятие ГДР с 30 тысячами рабочих, рядом с домом, где мы тогда жили, располагалась довольно известная пекарня с паровым обогревом. Туда каждое утро, как раз ко времени, когда я отправлялся в школу, приезжал грузовик «ГАЗ» защитного цвета. Два советских солдата выносили корзины со свежевыпеченным хлебом и грузили их на платформу грузовика под брезентом. Я как можно чаще старался оказаться там к этому моменту и начинал свою раннюю торговлю. За две бутылки пива по 48 пфеннигов плюс 30 пфеннигов залога (для детишек в ГДР не представляло трудности купить в магазине пару бутылок пива для папы) я получал взамен пригоршню «мишек», этих вкусных наполненных похожей на шоколад смесью вафелек, завернутых в блестящую синюю бумажку с изображенным на ней медведем («мишкой»). Каждый «мишка» был настоящим сокровищем, ведь мои одноклассники с удовольствием отдавали за штуку 20 пфеннигов из своих карманных денег. Каждая такая сделка приносила прибыль как минимум в 100 %. (Наверное, именно тут крылись корни моего будущего разочарования в «марксистском» централизованном плановом хозяйстве.) Когда я подрос, место «мишек» в обмене на пиво заняли пачки сигарет марки «Прибой». В каждой пачке было по 25 сигарет с настоящим табаком, а не с махоркой, которую курили обычные солдаты. (Эту смесь крепкого крестьянского табака с соломой и опилками не без причины называли «сталинской сечкой».) Моими торговыми партнерами, впрочем, были не обычные солдаты, которым не разрешалось покидать казармы в одиночку, а старшины и сержанты, а также повара, которым всегда удавалось чем‑то поживиться в казарме. Из осторожности я никогда не продавал сигареты на школьном дворе, я передавал их моему шурину и другим заинтересованным взрослым, готовым хорошо заплатить за эти крепкие сигареты. Моя выгода уже всегда значительно превышала 100 %.

Но можно было заработать еще больше. В ГДР был ежемесячный журнал под названием «Магацин», в котором кроме развлекательного чтива каждый номер печаталась как минимум одна фотография обнаженных девушек. Нет, ничего непристойного, просто голые женщины. Но я прекрасно понимал сексуальный голод живших по — монашески в казармах советских солдат, ведь не зря они меня частенько спрашивали: «Сестра трах? Трах?» Потому как только мой шурин откладывал прочитанный журнал в сторону, я аккуратно вырезал листок с изображением в стиле «ню» и предлагал его по самой высокой цене. Один солдат даже снял свои часы с руки ради этой картинки.

Мои экономические отношения с Советской властью развивались великолепно и продолжались даже некоторое время после окончания школы. С 1966 года я изучал физику в университете в Лейпциге. 30 километров от дома до университета я проезжал на мотороллере, которому требовалось около четырех литров бензина на 100 км. Литр бензина стоил в ГДР 1,50 марки. Маленькую карманную бутылку водки можно было купить за 3,50 марки. Как только мои советские друзья замечали у меня такую бутылочку, они тут же вытаскивали небольшой шланг и вставляли один его конец в бак своего грузовика (военные автомобили того времени работали в основном еще на бензине, а не на дизельном топливе). А другой конец — после того, как я отсасывал немного бензина ртом — попадал в мой бак. Вскоре мой десятилитровый бачок был полон до краев. А ужасный вкус бензина во рту пропадал после первого глотка водки.