Агент № 1 - [64]

…Фронт под Эль-Аламейном за это время окончательно стабилизировался. Англичане перебороли кризис и теперь приходили в себя после понесенных потерь. Обе воюющие стороны срочно подтягивали подкрепления, готовясь к решающему сражению. Теперь, казалось, весь мир ждет результатов двух колоссальных сражений. Первое из них — у берегов Волги — решало судьбу русской кампании Гитлера, второе — у берегов Нила — судьбу Северной Африки. Фюрер все поставил на карту — огромные клещи, стремящиеся захватить весь Средний Восток, жали одновременно на Кавказ и на Египет, чтобы сомкнуться где-то в нефтеносных арабских странах, В этот необычайно трудный момент, когда миллионы людей затаив дыхание ждали решающих событий, Иванов передал из Афин поразительную весть. Он сообщил, что один из главных актеров африканской драмы пребывает сейчас в санатории под Афинами. В центре «004» ему не хотели верить, но вскоре легендарный командующий Африканским корпусом генерал Роммель разразился сенсационной речью в берлинском Спорт-Паласе.

— Можно считать, что Египет уже взят, — говорил знаменитый генерал, однако на этот раз чувство реальности изменило ему. В Африке следовало ожидать совершенно иного исхода: массы накопленных англичанами танковых сил в соединении с абсолютным превосходством в воздухе сулили Африканскому корпусу бесславное завершение его «одиссеи». Таким образом, к осени 1942 года можно было немного передохнуть всем тем, кто в тылу врага боролся на африканском фронте. Георгий Иванов-Шайнович, который не покидал своего трудного поста в критические минуты, выполнил до конца свой долг — парализовывать снабжение немцев и итальянцев с территории Греции, — теперь он чувствовал себя спокойнее. Готовясь к новым, еще неизвестным подвигам, «главный агент» на Балканах пока пользовался временным затишьем, пытаясь отоспаться за многие бессонные ночи. Последняя его квартира — он снова поселился у Кондопулосов — была наиболее удобной, и теперь можно было подумать об общем положении дел, подвести итог своей деятельности, помечтать о будущих делах. Особенно радовало Георгия то, что ему удалось устоять перед соблазном бегства в Афонские монастыри, где он наверняка нашел бы безопасное убежище, но, вероятно, полностью был бы исключен из участия в «большой игре» чуть ли не до конца войны…

Центр «004» был само олицетворение любезности. Англичане понимали, что их агента следовало бы как-го вознаградить, хотя бы морально. Так, например, Иванов с большим удовольствием расшифровал следующую депешу:

«У-372, о которой вы сообщали в докладе от 31 июля, была обнаружена в аварийном состоянии и была окончательно потоплена нашим миноносцем 4 августа».

И вообще, когда его деятельность в Греции подходила к концу, Георгий охотно занимался подведением итогов, анализировал свои успехи и неудачи, подсчитывал нанесенный врагу урон, а урон этот оказался огромным. Поэтому Георгий со спокойной совестью ждал сигнала о возвращении. Рапорт его, даже если и есть в нем какие-то ошибки и недочеты, наверняка будет воспринят в Каире с удовлетворением. Однако еще больше Георгия радовала перспектива перехода в польскую армию. Теперь-то уж он появится там не как проситель — польскому штабу, а может быть, и самому генералу Сикорскому он представит такой отчет о результатах своей работы в Греции, что его вынуждены будут признать даже самые недоброжелательные и завистливые из польских офицеров. А в том, что он вернется, у Георгия не было ни малейшего сомнения…

— Деньги будут доставлены вам домой в ближайшие дни, — доносила ему неуловимая связная из Египта, а это означало, что он сможет, наконец, расплатиться с долгами и обеспечить своему заместителю возможность работать довольно длительный срок. В тот вечер он отослал свою последнюю депешу:

«Подводная лодка У-559 на днях отправляется в патрульное плавание… Прошу сообщить день и часы, когда я должен явиться на Эвбею…»

Одно только тревожило эмиссара: после тщательной проверки, проведенной им совместно с Марианной и доктором Янатосом, выяснилось, что принимающий у них деньги Панделис Лабринопулос не все суммы передавал агенту № 1. С другой стороны, все тот же Панделис Лабринопулос оказал им огромную услугу: именно он отыскал таинственную Кети Логотети с ее миллионами. «Жди денег завтра утром», — пришла от него весточка.

Никто не знал, что же произошло. По-видимому, доведенный до полного отчаяния Апостолидис навестил Панделиса Лабринопулоса.

— Я не могу каждую неделю дожидаться очередного избиения, — вероятно, заявил он ему. — Я знаю, что ты тоже являешься сообщником Иванова. Мне придется выдать вас обоих… Предупреждаю, больше я уже не могу терпеть. Я не хотел бы выдавать друзей, но мне придется это сделать, если вы только сами не решите между собой этот вопрос. Награда мне не нужна, я просто не могу больше выносить адские мучения…

Вероятно, перепуганный Панделис долго совещался с братом; выход из создавшегося положения представлялся им в договоренности с итальянцами, которые вели себя в покоренной стране намного мягче немцев. Несмотря на отсутствие явных улик, можно считать доказанным, что цепная реакция предательства шла по линии Пандос — Апостолидис — Лабринопулос и проходила под влиянием таких сил, как зависть и корыстолюбие, корыстолюбие и страх, страх и оппортунизм.