Агарта - [76]

Пропустив женщин вперед, Никита прошел в здание и первым делом направился к еде, выставленной на столах. Сегодня он не смог пообедать, и у него сосало под ложечкой. Еда оказалась невкусной. Сразу чувствовалось, что повар готовил без души, на скорую руку. Впрочем, так же небрежно был подготовлен весь прием. Но самое неприятное было в том, что из подвала особняка шло мощное излучение инфернальной энергии.

«Они там что, в жертву кого-то приносят?» – удивленно подумал Никита.

Немцы захотели создать впечатление общения представителей культуры двух стран, чтобы показать, в первую очередь Сталину, что все в порядке. Договор о ненападении в силе.

Рыбкина, следуя легенде, стала переводить официальные речи и тосты, а Никита переводил разговоры Семеновой и Тихомировой с немецкими солистами.

Грянул вальс, и Никиту пригласила на танец немецкая балерина. За время обучения в школе он сносно научился танцевать. По крайней мере, не боялся оттоптать хрупкой на вид балерине ноги и даже одновременно мог воспринимать ее разговоры о том, как ей понравилось выступать в СССР и какие русские замечательные люди…

После того как Рыбкина перевела очередной тост о вечной дружбе между Германией и СССР, к ней подошел посол – Вернер фон дер Шуленбург, который шесть лет работал в Москве и симпатизировал СССР. Их разговор, нагло нарушая этикет, все время перебивал военный атташе. Посол недовольно морщился, он недолюбливал абвер, считая, что эта спецслужба делает все, чтобы развязать войну с Россией. Сам Шуленбург, рискуя карьерой и идя против собственного министерства иностранных дел, убеждал Гитлера не начинать военных действий против СССР. Для убедительности своих докладов он даже завышал военный потенциал Москвы. Несколько раз, беседуя со своим коллегой, послом СССР в Берлине Деканозовым, он предупреждал о грядущем нападении Гитлера, не называя точной даты.

Когда кто-то поставил пластинку с вальсом, сам Шуленбург пригласил красавицу-переводчицу на танец. Рыбкина с радостью согласилась. На нее напало какое-то смешливое настроение. Посол был внимателен, безукоризненно вежлив, но не смог скрыть своего удрученного состояния.

– Не кажется ли вам забавным, господин посол, – спросила Рыбкина, что мы танцуем с вами в балетной труппе Большого театра?

– Действительно, забавно, – усмехнулся Шуленбург. – Такое, к сожалению, случается лишь раз в жизни, а я к этому не готов.

– Вы не любите танцевать? – спросила она с наивностью в голосе.

– Признаться, не люблю, но вынужден, вынужден…

И вдруг она почувствовала какой-то иной смысл в его словах, высказанных с горечью. Танцуя, они перемещались по анфиладе комнат, и Рыбкина отметила в своей памяти, что на стенах остались светлые квадраты от снятых картин. Где-то в конце анфилады, как раз напротив открытой двери, возвышалась груда чемоданов.

Когда смолкли последние аккорды вальса, Рыбкина подошла к Никите и сказала:

– Слушай внимательно Белов! Нужно, чтобы ты применил свои способности. Посол показал мне пустые стены без картин и груды чемоданов. Найди его секретаршу и выясни у нее, что это значит.

Никита осмотрел зал и нашел раскрасневшуюся после танца секретаршу Амалию, которая наливала в стакан минеральную воду.

– Амалия! Вы не могли бы помочь мне прояснить такой вопрос? – проговорил Никита, взяв ее за руку.

После небольшого гипноза она рассказала, что из Берлина пришел приказ – возвратить в Германию членов немецкого посольства, кроме необходимого технического персонала. Всю документацию, которую невозможно вывезти – уничтожить.

Во время разговора они бродили по посольству. Когда подошли к двери в подвальное помещение, им преградили путь двое охранников.

– Здесь нельзя ходить, – строго произнес один из них.

– А что там? – спросил Никита, когда они отошли от двери.

– Не знаю, – ответила Амалия. – Вместе с балетной труппой приехали какие-то люди с военной выправкой и занесли туда оборудование. Нам строго запретили входить в эти комнаты.

– Понятно. – Никите очень захотелось туда попасть. – Скажите, Амалия, а где находится уборная? Моему желудку не понравилась ваша пища.

– Пойдемте, – засмеялась она. – Еда сегодня действительно плохая.

Закрывшись в кабинке, Никита вышел из тела и попытался проникнуть в помещение. Оно охранялось не только снаружи. Помещение было защищено магически. Пришлось его взламывать, потратив много сил. В центре большой комнаты стоял большой черный куб, от которого шли провода к трем капсулам, в которых лежали люди. На их головах были одеты странные шлемы. Когда он попытался рассмотреть капсулы, его атаковали. Удар был такой силы, что Никита на время потерял сознание.

После того как очнулся в своем теле, сразу посмотрел на часы. Прошло семь минут, как он отключился. У него из носа капала кровь на рубашку. Быстро затерев ее, он вышел в зал. В это время к Рыбкиной, как клещ, прицепился атташе:

– А в каком отделе общества культурных связей вы работаете? По какому направлению? Какие планы ближайших командировок?

Когда появился Никита, Рыбкина облегченно выдохнула. Атташе успел по каким-то каналам проверить, что гостья не та, за которую себя выдает, сообщив ей об этом. В этот момент он был очень горд собой.