Африканский ветер - [144]

— Если замолчишь, отпущу. Если заорешь…

Она успокоилась, чтобы освободиться, потом отступила:

— Может, ты и меня хочешь убить, а? Почему бы и нет. Тебе это было бы выгодно. Не хватает еще одного трупа, мерзавец?

— Замолчи, Энни.

Она села на край кровати и обессиленно прошептала:

— Зачем ты мне об этом рассказал?

— Был момент слабости. На заставляй меня жалеть об этом.

Она угрюмо добавила:

— Мне всегда казалось, что ты выдумал эту историю с Гавайями. Ты так интересовался, хорошо ли я плаваю… Прилив, я думаю о приливе, о течениях Индийского океана, о коттедже, об отеле… Эрик, возможно ли, что ты хотел меня… Эрик… Я хочу умереть, одна, как взрослый человек. Я полюбила негодяя.

Я заставил ее лечь рядом и рассказал ей о своих запутанных отношениях с матерью, дядей Жаном, о своей напряженной учебе, выдуманном прошлом, об ухаживаниях за Энджи, о ее предложении пожениться. О моей борьбе в течение первого года брака за положение в компании. Об озере Тахо, о расследовании, организованном Энджи, о несчастном случае на террасе.

Она спросила меня:

— Почему ты решил на ней жениться?

— Она хотела попробовать устроить жизнь наоборот. Построить счастье, а затем переселиться в Африку вместе со мной. В тот момент, когда она принимала это решение, я соответствовал образу мужчины, который был ей нужен.

— А потом… После ее…

— Ее смерти?

— Да… Ты приехал в Лас-Вегас, чтобы найти какую-нибудь…

— Женщину, которая похожа на нее. Сначала я думал только о том, чтобы уехать из США. Затем я хотел выиграть время и продлить свое существование.

— А зачем нужна была я?..

— Слушай, я знаю, что мы сделаем.

— Мы? Ты! Я не хочу иметь ничего общего с этим делом.

— Ты уже замешана в нем, Энни. Сожалею, но никто не поверит, что ты ничего не знала или что ты ничего не заподозрила. Ты расстанешься со мной в Нью-Йорке. Я буду напрасно ждать твоего возвращения в отель, затем обращусь в полицию, заявлю, что моя жена ушла их отеля со своей сумочкой и драгоценностями, которыми она так дорожит. Я выскажу предположение, что с ней случилось какое-то несчастье.

— Что это за история с драгоценностями?

— Это ее украшения, они стоят четыреста тысяч долларов…

— Ты путешествуешь с украшениями на четыреста тысяч долларов?

— Они подтверждают ее присутствие…

— А что я потом сделаю с этими драгоценностями? — спросила она.

— Я не стану доставлять тебе эти неудобства, оставлю их у себя.

Я говорил услужливо, как покорный агнец, я хотел уговорить ее, успокоить. Потом она спросила, любил ли я Энджи.

— Нет. Меня привлекало то, что она собой представляла.

— Что это значит?

— Власть. Я хотел утвердиться в компании, стать уважаемым человеком, мечтал об авторитете, хотел стать специалистом по вопросам сотрудничества с Европой компании Фергюсон…

— Ты смог не влюбиться в такую женщину? Такую необычную? Что же тебе нужно, чтобы разбудить твои чувства?

— Совсем немногое… Мне стольких достоинств не нужно.

— Значит, все-таки ты женился из-за денег.

— Деньги играли второстепенную роль.

— Второстепенную? Грязный лицемер! А я была козлом отпущения, слепо участвующим во всех этих махинациях…

— Ты спасала меня, не отдавая себе отчета в этом. Потом я узнал тебя ближе и понял, что могу тебе довериться.

Она хотела встать с кровати, но я ее удержал:

— Если это преступление будет раскрыто, меня обвинят в соучастии, — сказала она.

— Адвокатам придется поработать, но до этого дело не дойдет. Ты исчезнешь в Нью-Йорке.

Она стала повторять:

— Ты не должен был этого делать. Ты не должен был…

— Клянусь, это был несчастный случай.

— Я о другом: ты не должен был мне в этом признаваться.

— Наступают моменты, когда человек не может в одиночку нести груз тайны, и приходится делиться своими секретами.

— Возможно, это и так, когда люди живут вместе! А я — всего лишь алиби… Человеку, который служит алиби, не открывают тайн…

— А если я тебе скажу, что люблю тебя?

Очевидно, я был недостаточно убедительным.

— Ты врешь, — сказала она.

— Не вру.

Она встала с кровати и села в одно из кресел, стоявших перед камином.

— Ты меня любишь? Ты — человек, который не в состоянии испытать никаких чувств к Энджи? Я же ей в подметки не гожусь. Я простая девушка из среднего класса, без образования, вернее, с небольшим образованием… Но я не должна жаловаться, — продолжила она. — Тем хуже для глупенькой девушки… Когда я думаю о том, что ты сжимал меня в своих объятиях и ласкал меня руками, которые убили ту, кого я боготворю, ты кажешься мне отвратительным. Я и сама себе отвратительна.

К ней вернулись силы. Всю ночь она будет осыпать меня упреками. Я больше не смогу выносить ее приступы, ее ругательства. Я встал, порылся в чемодане, нашел там последний спрятанный тюбик со снотворным. Рут прописала мне его в неограниченном количестве. «Время стрессов», — сказала она мне тогда. Я не стану слушать Энни. Нет. Я проглотил сразу три капсулы.

Она посмотрела на меня враждебно:

— Ты настоящий наркоман!

— Лучше наглотаться этого, чем слушать тебя.

— Почему ты мне все это рассказал, негодяй? Надеялся на моральную поддержку, на мое благословение: «Браво, ты хороший убийца, наплюем на это, браво, я тебе аплодирую»? Ты втянул меня в грязное дело!