Африканский казак - [30]

— Большая чарка-то?

— Казенная норма — сто двадцать три грамма. Ни больше ни меньше.

— Ну а если кто-нибудь не употребляет спиртного?

— Тогда он получает зачет.

— Это что такое?

— Казна ему возмещает стоимость невыпитой чарки. Невелики деньги, а все же прибавка к жалованию.

— Кажется, «Аскольд» уже плавал в этом районе?

— Так точно. Когда шли из Кронштадта на Дальний Восток, проходили через Суэцкий канал и посетили Персидский залив.

— Наш консул говорил, что вы большое впечатление произвели на прибрежных султанов и их подданных.

— Было дело. В Питере посчитали, что российский военный корабль должен показать свой флаг в водах, которые Британия решила окончательно превратить в собственное море. Мы заходили в Кувейт, Басру и другие порты. Там «Аскольд» с его мощной артиллерией и неутомимым духовым оркестром имел огромный успех. Но особенно арабов и персов поразили пять дымовых труб нашего крейсера. Ничего подобного они раньше не видели и решили, что это самый мощный военный корабль в мире! Вот тогда-то английские резиденты и всполошились и стали среди местного населения распускать слухи о том, что у «Аскольда» только две трубы настоящие, а остальные фальшивые. Но и наши дипломаты не дремали — тут же обо всем донесли капитану. После этого нам было приказано уголь не экономить и крейсер входил в порты Персидского залива густо дымя всеми пятью трубами, так что черная туча закрывала половину неба!

— Как же на это отреагировали англичане?

— Чтобы не оказаться рядом с «Аскольдом», их однотрубные канонерские лодки спешно покидали порты перед нашим приходом. Потом уже Британия послала в залив свой самый современный броненосец, но на местных жителей он не произвел большого впечатления. У него было всего две трубы!

В салон вошел капитан, малиновый, словно после парной бани:

— Ну и жарища! Хоть у вас, господа, под вентилятором немного остыну. Семен, поднеси квасу!

Капитан скинул легкий китель, остался в одной безрукавке, и с его плеча глянула на всех очаровательная японочка. Улыбается завлекательно, в одной руке алый цветок, в другой — пестрый веер. Все остальное прикрыто какой-то бурой попоной, видны только кончики ножек.

— Это память о моей молодой глупости, — сказал капитан, заметив заинтересованный взгляд Дмитрия. — Эту наколку делал лучший мастер Нагасаки. Уже потом меня в Сан-Франциско бес попутал — напился как свинья. Когда проспался, узнал, что корвет наш ушел на Камчатку, и мне пришлось подписать контракт на службу в американском флоте. На первом же аврале их корабельный капеллан как увидел эту гейшу, так от ярости затрясся. Капитан тоже оказался богомольным пуританином, приказал немедленно прикрыть все ее фривольные выпуклости. Вот один из кочегаров и соорудил такой фартук, чтобы команду не вводить в соблазн.

— Долго вам пришлось у американцев служить?

— Больше года. Потом сбежал в Сидней, нанялся на немецкий пароход, который шел в Европу. В России покаялся, начал служить в торговом флоте, но уж хмельного — ни капли!

— Поэтому-то нашего капитана в азиатские страны и посылают, — заметил помощник. — Который год арабским шейхам наши товары поставляет.

— Что же Россия продает в этих краях?

— Самый разный текстиль, сахарный песок, мыло и еще товары из Тулы и Нижнего Новгорода — замки, ножи, самовары, охотничьи ружья. Все это доставляем по заказам покупателей в любую погоду. Как говорится, точно по расписанию, от пункта «А» до пункта «Б». Идем экономичным ходом, на полной скорости не гоняем, но и во время штормов в базах не отстаиваемся, не боимся, что волна с корпуса краску обдерет или пушки со станков свернет.

— Зачем такие намеки делать! — вспыхнул помощник. — Военные моряки в море выходят в любую погоду!

— Хе-хе-хе, молодой человек. Это шутка старая, во всех флотах мира торговые моряки и рыбаки такое своим военным собратьям говорят. Не обижайтесь, в случае чего — не приведи Господь — всем нам в соленой купели придется кончать жизнь. Такая уж у нас работа. Старинная латинская пословица что гласит? «Плавать необходимо, а жить необязательно». Ты, господин помощник, лучше поднимись на мостик и сверься с картой. Скоро будем менять курс.

Плавание продолжалось. День за днем над бледно-зеленым морем ослепительно сияло солнце, и порой в неподвижном горячем воздухе вставали миражи — черные горбатые острова и белые стены призрачных городов. Но потом задувал сухой ветер и бурая пелена пыльного тумана закрывала все вокруг. Через несколько часов пыль оседала, и тогда в бинокль можно было рассмотреть дальний берег Африки — причудливые нагромождения скал, сухие русла рек, россыпь желтых камней у черты прибоя.. Наступала ночь, и на бездонном черном небе загорались яркие созвездия в окружении бесчисленных мелких звезд и сверкающего пояса Млечного Пути. В темноте исчезал горизонт и звездное небо отражалось в воде. Таинственные огни мерцали в морской глубине, а за кормой судна тянулся длинный серебристый след. Очарованный этой картиной, Дмитрий стоял у борта и ему казалось, что «Кострома», словно хвостатая ракета, сама скользит среди небесных созвездий.

Капитана и помощника все эти красоты мало интересовало. Долгие часы они проводили на мостике, изучали карту, советовались с механиком, расспрашивали его о состоянии машин и запасах угля. Из машинного отделения несло нестерпимым жаром, и часто выбиравшиеся оттуда кочегары без сил валились на палубу. Около них хлопотали корабельный врач и священник. Одного беднягу так и не смогли выходить, отдал Богу душу. Священник прочитал молитву, и зашитое в парусину тело опустили за борт.