Африка: Сборник - [187]

Мало надеясь на успех, я поковылял в женскую больницу, благо она находилась совсем близко от школы. Вошел туда и рассказал юноше-санитару, как меня выпроводили из больницы «Аль-Мазбаля». Он тоже расхохотался и долго не мог успокоиться. Потом занялся моей многострадальной рукой. Сперва мне стало еще больней, чем было, но вскоре, благодаря его умению, боль утихла. И ничего хитрого не потребовалось: немного стрептоцида, йод, бинт и назначение на перевязку. Уходя я подумал: «Стоило ль столько мотаться! Санитар из женской больницы управился за несколько минут — дело-то пустяковое!»

Мухаммед Беррада

ИСТОРИЯ ОБ ОТРЕЗАННОЙ ГОЛОВЕ

Кровь хлынула на тротуар. Голова отделена от туловища, словно ее отсекло острой саблей. Мне было тяжело оставить свой труп лежащим на асфальте, — его могли раздавить грузовик или телега. Я попытался приказать своим рукам поднять с дороги обезглавленное тело, но руки не повиновались мне. Кровь так и хлестала из перерезанных вен и артерий, и алые лужицы крови слились в одну большую лужу.

А прохожие шли каждый своим путем, почти не замечая моей пролитой крови, они тщательно обходили кровавую лужу и удалялись, даже не обернувшись. Я услышал, как какой-то старик, ненароком вступивший в лужу и запачкавший сандалии, пробормотал: «Нет силы и могущества, кроме как у Аллаха».

Я не заметил своего убийцу, и все же меня переполняла радость от того, что моя голова, хоть и отлученная от тела, все еще могла жить самостоятельной жизнью и даже шевелить языком. Глаза мои быстро вращались в орбитах. Как найти выход из этого положения? Что предпринять, покуда не собралась толпа зевак, не приставила голову к телу и не свалила его в глухую яму?

Я закрыл глаза и постарался сосредоточить внимание. Когда-то я прочитал о том, как это нужно делать, в книге под названием «Практика йоги». Я прошептал: «Господи, даруй мне два крыла, дабы я мог унестись отсюда далеко-далеко и прожить еще хотя бы один день».

Не успел я произнести последнее слово, как моя голова стремительно взмыла вверх безо всяких крыльев. Я тотчас крикнул: «На юг! На юг!»

С высоты Рабат показался мне крысиной норой, запаршивевшей лисой, ржавой саблей, драконом, истерзанным морем, ульем без пчел, утесом, лишенным растительности, черепом лысого человека…

Я жадно хватал на лету разреженный воздух, хмелел от солнечного тепла, щеки мои раскраснелись. Я врезался в стаю птиц, и они шарахнулись врассыпную, напуганные тем, что какое-то непонятное существо вторглось в исконные их владения.

Море отступало все дальше, а я по-прежнему, не теряя скорости, мчался вперед, рассекая воздух, устремляясь за горизонт. Мир отсюда казался простым и просторным, без поворотов и тайн. Но один и тот же вопрос назойливо бился в висках: «Эй ты, отрезанная голова, что же ты станешь делать, когда придется вернуться на землю?» Долго длился мой полет; я со свистом втягивал воздух ноздрями, черпая из воздуха энергию, и он выбрасывался струей из перерезанных шейных вен, удваивая скорость полета. Я постиг тайну Аббаса Бен Фарнаса[34], я понял его страсть к полету: надобно удалиться от бренной земли, дабы усилилась наша тоска по повседневному. Обыденная жизнь теряет свою поэтичность, как только мы оказываемся в плену своих желаний. Я не сожалел о своем теле — ведь я мог летать, видеть и говорить! Поверьте, разум становится просветленней, мысли — отчетливей, а восприятие тоньше. Стоит хотя бы единожды испытать это чувство безудержного восторга! Я приземлюсь лишь тогда, когда увижу толпу людей. Хорошо, если это будет на площади Джемаа аль-Фна[35]. Я вступил бы там в спор с рассказчиками небылиц, заклинателями змей, шарлатанами.

И тотчас подо мной оказалась толпа, многолюдная площадь, шум моего полета привлек внимание зевак, на их лицах отразилось замешательство. На меня указывали пальцем и говорили: «Смотрите-ка, там летает человеческая голова!»

Я приземлился. Со всех сторон меня обступили люди самого разного рода и звания. Я не стал понапрасну тратить время и обратился к ним с такими словами:

— О несчастные, жалкие людишки! О заложники судьбы, грубияны и трусы! Вы пытаетесь убежать от реальности и окончательно запутались в речах, вы ищете утешения в сказках. Вы не любите правду, она колет вам глаза. Вы оморочены выдумками об Антаре[36] и Абу Зейде[37], грезите о стране Вак-Вак[38]. Вы мечтаете о пышных персях вечно юных красавиц, которые утолят вашу ненасытную похоть, на самом же деле вы прячете друг от друга свой голод, готовность покориться силе, свои сокровенные желания…

— О несчастные! Я пришел, чтобы стуком в заржавелые двери ваших жилищ разбудить ваши дремотные, угасшие сердца. Смените молчанье на слово, назовите все вещи своими именами, постигните смысл происходящего, осознайте могущество сил, которые нарастают и поднимаются, превращаясь в тысячерукого великана…

Голос мой звучал отрывисто и напряженно, словно раскаты грома. Я хотел высказать наконец все то, что скопилось в моей душе, что мне не удавалось сказать раньше, сказать во весь голос. Люди слушали молча. Одни не вполне понимали, о чем я толкую, другие шепотом спрашивали соседей, откуда взялся этот уродец, говорящий так странно. Толпа прибывала, кто-то сказал: