Афоризмы - [543]

Кошка: Мой величайший враг – собака.

Собака: Мой – тоже.

Любой может сказать: «В нас живы великие заветы Гуса», – но у кого повернется язык сказать: «Во мне живы великие заветы Гуса»?

Любой скандал живет не больше недели, а если поднят очень уж сильный шум – дней десять.

Люди разучились читать рассказы главным образом потому, что научились читать слишком быстро.

Мне известны причины революции в Мексике, но я ничего не знаю о причинах ссоры у ближайшего соседа. Это свойство современного человека называется космополитизмом и вырабатывается в результате чтения газет.

Много придумано для того, чтобы не думать.

Мужчина может вынести все, кроме слез женщины, причина которых – он.

На премьеры ходят, как в Древнем Риме ходили в Колизей смотреть на растерзание христиан и бои гладиаторов.

Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист, – и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.

Наша нация приходит в упадок. Великие мужи перевелись. Уже столько времени ни одного торжественного погребения!

Необычайные случаи обычно повторяются.

Никакая чужая жертва во имя мира не может считаться слишком большой.

О воле народа обычно говорят те, кто ему приказывает.

Отпечаток перста Божия должен выглядеть как знак бесконечности.

По театральным понятиям, если пьеса быстро сошла со сцены, то это потому, что она провалилась и никуда не годится; если же выдержала много спектаклей, то потому, что это халтура, угождающая низменным вкусам.

По традиции, дьявола представляют покрытым шерстью, с рогами, хвостом и крыльями, как у нетопыря. Но под звериной маской скрывается человеческое тело. Это, стало быть, не зверь в обличье человека, а скорее человек в обличье зверя – иными словами, волк в овечьей шкуре.

Поколение – это по большей части люди, которые довольны друг другом; поколение стариков – это скорее люди, которые недовольны другими.

Порнография – это литературная проституция; она не просто удовлетворяет эротическое влечение, но еще и обесценивает его.

Последний акт никогда не удается на сцене. Можно только удивляться, что, невзирая на такой печальный опыт, драматурги продолжают упорно добиваться, чтобы у их пьес был последний акт.

Представьте себе, какая была бы тишина, если бы люди говорили то, что знают!

Робинзон не воспитал тысячи Робинзонов, а открыл что-то от Робинзона во всяком настоящем мальчишке: каждая литература, каждое великое сочинение порождает в самой жизни соответствующие события.

С годами человек движется не только вперед, но и вспять. То, что двадцатилетнему кажется давно изжитым прошлым, в пятьдесят представляется удивительно близким, рукой подать.

Сама по себе саранча еще не наказанье Господне, она становится наказаньем Господним, когда ее много. Так же и с дураками.

Самые лучшие мысли приходят по глупости.

Слезы женщины – это струи Леты, дающие забвение, пьянящее вино, очищающая купель, ров, заполненный водой для защиты от врагов, родник, где тщеславная женщина, как в зеркале, ищет отражение своих добродетелей, наконец, просто вода.

Солдаты, вы сделали все, что могли, ради величия нашего народа! От него осталась уже только одна половина.

Тайна массового успеха какого бы то ни было дела только в массовости, потому что народ хочет развлекаться, иными словами, народ хочет толкаться.

У театра великая будущность, как у всего, что имело великое прошлое.

Фраза – не устойчивое словосочетание, а устойчивое вранье.

Хитрый дерется, пока мудрый уступает.

Хороший любовно-авантюрный роман должен быть написан плохо.

Художник всегда немного похож на матроса с корабля Колумба; он видит далекий берег и кричит: «Земля! Земля!» Этот матрос явно не предполагал, что сотворил Америку, но он был первый, кто увидел новую действительность.

Чем сложнее действие, тем проще персонажи.

Что касается Страшного суда, думаю, Господь Бог не будет в состоянии судить грешников, потому что знает их чересчур хорошо.

Чужое только то, что нам безразлично, к чему мы себя принуждаем и к чему мы внутренне безучастны. С этой точки зрения многие национальные лозунги, отечественная продукция и доморощенные идеи представляются плодом «чужого влияния».

Я гораздо больше верю в законы театрального синтаксиса, чем в законы сценической композиции; я верю, что на сцене можно играть даже гражданский кодекс, только следовало бы написать его немного иначе.

Я думаю, дьявол – и тот огорчился бы, если бы его фотокарточка выдала его безобразие и ту низкую роль, которую он играет во вселенной.

Атилла. Мы тоже пришли спасти мир.

В редакции. «Тут вот сообщение, что найдено средство против бубонной чумы. Вы не знаете – наша партия за чуму или против?»

Война за колонию. Вот погодите, поганые дикари: скоро станете нашими счастливыми верноподданными.

Волк и коза. Договоримся на экономической основе: я не буду есть твоей травы, а ты за это будешь добровольно снабжать меня своим мясом.

Дипломатия. Мы, конечно, осуждаем насилие, но готовы поставлять оружие.

Дипломатия. Слава богу, мир заключен. Теперь давайте думать, как мы будем его нарушать.

Долой войну.