Афонские встречи - [13]

Во владениях Великой Лавры, в месте, называемом Вигла, есть Пещера отлученных. Свое название она получила от останков трех монахов Лавры, которые были латиномудрствующими. Они страшны, и говорят, что даже когда-то один паломник упал в обморок при виде этих совсем не святых «мощей». И пещеру пришлось замуровать. Мы давно хотели узнать об этой пещере. Но нам никто не смог рассказать о ее местонахождении. То ли не знали сами, то ли скрывали.

Любят кое-что прибавить афонские отцы к биографиям своих подвижников. Так, карульский иеросхимонах Никон в их изложении стал не только генералом, но и адъютантом его императорского величества, а другой карульский иеросхимонах Стефан, о котором уже говорилось чуть выше, начальником четнического штаба.

Костница русского скита Крумица

Но все же, видимо, подвизались здесь, на Афоне, видные русские люди, о которых мы мало знаем. Так, если верить пантелеимоновскому «Душеполезному собеседнику», в XVIII столетии на Афоне подвизался русский архиерей. Как он мог здесь оказаться, как мог быть отпущен из России, где все архиереи испокон веку и на виду, и на счету, — непонятно. Близ монастыря Дионисиат наверху была маленькая келья, в которую мог забрести разве только местный пастух. Он-то и нашел в этой уединенной келье бедно одетого мертвого монаха. Братья из монастыря, пришедшие с пастухом, увидели надпись на стене. Она была на русском языке и гласила: «Я, смиренный епископ русский, для приготовления к будущей вечной жизни оставил все и приютился в этой Святой Горе для спасения души; кто найдет труп мой, прошу ради Христа Бога нашего, предайте землю — земле». Вот такая быль. Теперь эту быль никак не проверишь, свидетелей за давностью не найдешь, но я уверен, что подобные архиереи могли быть и были на русской земле. А что касается греческих владык, то если перечислять всех живших на Святой Горе как простые монахи, то список выйдет весьма значительный. И ныне на Афоне подвизается один архиерей, так что традиция не утеряна. Но, зная нашего русского православного странника, который наверняка попытается получить благословение, совет или наставление у такого богомудрого владыки и устремится к нему, невзирая ни на какие природные преграды, боюсь даже намеком обозначить местность, чтобы не нарушить его уединения.

Описание же афонских былей и небылиц не закончено, потому что они будут появляться и распространяться, пока существует Афон. Так что эта глава книги остается незаконченной.

Царская келья

Вот, кажется, мы уже жалеем, что пустились в это предприятие. Пыльная дорога поднимается все выше, закручиваясь в немыслимую спираль. Какая-то гигантская змея, все время ползущая и не способная остановиться… Кажется, что конца не будет этой дороге. Легко пройдена дивная тропинка от Пантелеимонова монастыря до Ксиропотама. С мостиками над пересохшей речкой, с оградами из стопок каменных «блинов». Трудно понять, как из афонского камня можно сделать такой «блин», да еще затем принести сюда и положить один на другой без цемента, чтобы лежали они добрую сотню лет. Спрашивается: зачем? Когда и так, без всяких архитектурных дополнений, можно спокойно пройти по тропинке? Да, вечный вопрос современного человека — «зачем» — здесь остается без ответа. А ведь носили отцы, трудились и складывали и ни на секунду не оставляли молитву и не задумывались: «Зачем?» Действительно, зачем для каких-то паломников, вечно снующих ротозеев, проливать столько потов? Сами-то, как горные козочки, и без тропинки пробежали бы. Но дорога пройдена, и перед нами пыльный ковер, периодически выбиваемый автомобилями. Творение нового времени, пожалуй, первый шаг Афона в сторону цивилизации.

Уже наступил вечер, и спрашиваешь себя невольно: «Что потянуло нас сегодня в Карею?» Но вот терпение наше кончается, и мы останавливаем редкую в это время машину. Двое рабочих помогают нам забраться в кузов. Едем минут десять. Проскакиваем какой-то перекресток, видим стоящую там «Ниву». И вдруг едва не на ходу выскакиваем: кто-то глазастый увидал в ней о. Р. — известного иеросхимонаха, приехавшего не так давно на Афон. Александр — Саша, Шурик, как мы его называем, — был у старца на Кавказе, и тот помнит нашего спутника. Трудно передать любвеобильный взгляд старца, и кажется, все неудачи дороги и разногласия куда-то унеслись и стерлись каким-то чудесным ластиком.

Старец прощается и приглашает зайти к нему в келью, если дорога приведет к ней. Теперь мы уверены в правильности своего выбора: дорога была не напрасной, в Карею мы идем уже в сопровождении послушника из сербского монастыря. Кто-то из нас замечает странную башню на высоком месте. Странную своей новизной. Раньше мы никогда ее не замечали. Драган объясняет нам, что это некая телефонная башня, куда сходятся разные кабели, наверное, в том числе и от автоматов, которые настойчиво расставлены около каждого монастыря. Европейский сервис. Вот еще один поворот, и перед нами открывается «орех» — так переводится с греческого слово «Карея» (или точнее — «Кариес»). Драган показывает нам высокое здание в три или четыре этажа. Это сербское подворье. Ранее здесь была знаменитая Благовещенская келья не менее знаменитого о. Парфения, ученика великого старца Хаджи-Георгия. Отец Парфений какое-то время жил здесь со своим старцем, а после его смерти собрал около сотни русских монахов, основал издательство, которое и напечатало житие старца. И могучая келья, возвышающаяся над всей афонской столицей, стала бельмом на глазу для борцов с русским засильем. Слишком мало мы знаем о русских келиотах. Но в этом случае как-то не испытываешь особенной горечи от утраты русскими очередной кельи, здесь теперь подвизаются братья-сербы, которым русский человек может говорить только слова благодарности.