Афина Паллада - [2]
Но сокровища государства контролировались и жрецами. Половину золота на парфенонскую статую давали они и теперь потребовали, чтобы скульптор отчитался о плаще Афины.
А плащ уже укреплен на бессмертных плечах.
Поздно ночью коллегия жрецов, судьи и Фидий пришли в храм, где ваятель обязался отчитаться перед лицом самой Мудрости, украшенной молниями, сфинксами, гениями. Четверо младших жрецов несли большие египетские весы. Двое вели жертвенных животных, ласковых и смирных под ножом. Трое внимательно смотрели по сторонам, дабы простой народ не увидел процессию и не решил, что в храме затевается святотатство.
Совершив тайный ритуал, жрецы удалились из святилища. Туда вошли верховный жрец, Фидий с помощником, предварительно омыв руки молоком зарезанной овцы без порока.
Мастера поставили светильник перед богиней, сами зашли за ее прекрасную спину. В мраморном зале гулко раздались удары молота и зубила.
Верховный жрец непрестанно молился, чтобы отвести руку богов от невольных нечестивцев, обнажающих юное тело. Иногда он глядел на лик сереброщитной. Лик этот — норма духовного совершенства, ясности и величия.
Пламя светильника колебалось. Временами свет падал так, что гений Победы в руке богини, казалось, парил в воздухе, а губы Афины, обычно ясной и величавой, выражали скорбь и загадку.
Испуганный жрец, не прерывая молитвы, распорядился сжечь еще быка, облитого вином и медом.
Лицо рожденной Зевсом Истины как будто прояснилось.
Скульптор деловито ходил с молотом вокруг статуи, не обращая внимания на парящую Победу и скорбные губы богини. А когда на ее плечо опустилась сова — символ мудрости, небрежно столкнул священную птицу.
«Гений, — думал жрец. — Он близок к жителям Олимпа, он видывал и не такое!»
Звездный круг в храме, отражающий движение небесного, переместился. Удары смолкли. Фидий призвал членов Ареопага. Под его руководством жрецы осторожно сняли золотую хламиду лучезарной и положили на весы. Долго колебались продолговатые чаши и плясали фигурки Осириса и Тифона, взвешивая судьбу Фидия. Осирис, египетский бог света и жизни, перетянул Тифона, своего брата-убийцу, бога смерти и тьмы.
Полтора сикля золота, считая на сикль священный, оказалось лишним — по царскому сиклю два.
Фидий молча вытирал пот.
Сказал верховный жрец:
— Ты получишь свои полтора сикля — боги не любят случайных, неискренних приношений.
Скульптор не слушал, смотрел на губы бессмертной. Ракурс был новым. Свет преобразил лицо Афины — оно стало живым, со сменой чувств и настроений.
Он уже работал цветом. Теперь осенило прозрение: свет должен стать компонентом в искусстве. Свет и тень. Надо запомнить лицо богини и повторить в мастерской, — ведь больше жрецы не разрешат ему приблизиться к статуе.
Члены Ареопага тоже шептали молитвы, пораженные новым ликом златокудрой воительницы.
Величайший секрет доверила Фидию Афина. Скульптор почувствовал, как посетил его небесный гость, открыв тайну контрастов и противоречий. До этого он знал лишь тайну гармонии.
— Я дарю эти полтора сикля богине! — взволнованно проговорил Фидий. — И вдобавок к ним триста быков, тысячу мер ячменя и два таланта серебра.
Литую одежду укрепили опять на бессмертных плечах.
Мастер запахнул свой плащ — кусок белой аттической шерсти, накинутой на льняной хитон. Подвязал сандалии, поправил кинжал под левой грудью и скрылся в темноте.
За крылатым шаром из голубого камня жрецы доедали быка.
Была уже полночь.
Фидий лежал на диване из душистого лимонного дерева, застланном шкурой африканского зверя. Черный столик ниже дивана. На столике в стеклянных судках рыба, зелень, паштеты, стручки сладкого гороха в пряном соусе. В чеканной кратере вино, смешанное со снегом, привезенным в мехах из гиперборейских краев — мороз в Греции бывал не всегда. С расписанных стен светили каменные лампы, наполненные оливковым маслом.
Рабыни дважды сменили фиалки на голове господина, но Фидий не притрагивался к еде. Изредка пил ледяное вино — ночь жаркая. Из-за шелковой перегородки тихо неслись звуки кифары.
Вошла Электра, рабыня, белокурая, на голову выше Фидия. Ее привезли в детстве из тех стран, где с неба неделями падает снег — по крайней мере так говорила она. Северянка понравилась Фидию на пиру у Перикла, и стратег подарил девочку скульптору.
Электра в венке из роз, в прозрачном пеплуме, с браслетами на руках, прохладных и нежных. Видя печаль своего повелителя, она взяла лиру.
Фидий отвернулся. Она знала, почему. Он не мог ревновать ее к белокурому рабу, одиноко тоскующему на скотном дворе, как не мог ревновать ее к камню, козлу или облаку. Раб не считался человеком, свободные горожанки не стеснялись их в купальнях. Рабы не имели собственных имен, их называли именами их стран и народов. Электра и ее белокурый друг были балты.
Днем Фидий слышал, как они говорили на родном северном языке, и хотя понимал, что в неволе Электра для Балта и родная земля, где родится янтарь в море, и мать, и сестра, был недоволен — зло на жрецов требовало выхода.
— Говорят, Балт касался твоего тела в саду! — жестко сказал Фидий. — Завтра я продам его в Азию!
Электра ответила страстно, почти плача:
История братьев Есауловых, составляющая основу известного романа Андрея Губина «Молоко волчицы», олицетворяет собой судьбу терского казачества, с его появления на Северном Кавказе до наших дней.Роман глубоко гуманистичен, утверждает высокие социальные и нравственные идеалы нашего народа.Время действия романа начинается спустя столетие со дня заселения станицы — в лето господне тысяча девятьсот девятое, в кое припала юность наших героев, последних казаков буйного Терека и славной Кубани.Место действия уже указано, хотя точности ради его следовало бы очертить до крохотного пятачка сказочно прекрасной земли в Предгорном районе, из конца в конец которого всадник проедет за полдня, а пеший пройдет за день.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Статья Владимира Кричевского (графический дизайнер, искусствовед) для журнала «Шрифт».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге подробно и увлекательно повествуется о детстве, юности и зрелости великого итальянского композитора, о его встречах со знаменитыми людьми, с которыми пересекался его жизненный путь, – императорами Францем I, Александром I, а также Меттернихом, Наполеоном, Бетховеном, Вагнером, Листом, Берлиозом, Вебером, Шопеном и другими, об истории создания мировых шедевров, таких как «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Потрясающее открытие: скульпторы и архитекторы Древней Греции — современники Тициана и Микеланджело! Стилистический анализ дошедших до нас материальных свидетелей прошлого — произведений искусства, показывает столь многочисленные параллели в стилях разных эпох, что иначе, как хронологической ошибкой, объяснить их просто нельзя. И такое объяснение безупречно, ведь в отличие от хронологии, вспомогательной исторической дисциплины, искусство — отнюдь не вспомогательный вид деятельности людей.В книге, написанной в понятной и занимательной форме, использовано огромное количество иллюстраций (около 500), рассмотрены примеры человеческого творчества от первобытности до наших дней.