Афганский разлом. Истоки мирового терроризма - [10]

Геополитический замысел США на Среднем Востоке заключался в ослаблении Ирака и Ирана войной. Противостояние «подогревалось» усилением позиций, прежде всего за счёт поставок оружия, без прямого вмешательства в боевые действия. Пакистан, расположенный на правом фланге пылающего «пояса», был преданным союзником США, через него — интересная интрига — намечалось развитие отношений с Китаем… Но! Между воюющими Ираном и Ираком, с одной стороны, и Пакистаном — с другой, находилось пока неподконтрольное США государство — граничащий с СССР Афганистан. У американцев было два пути: установить в Афганистане «нужное» правительство (под руководством Амина?) или ввести войска. Тем самым они создали бы «перемычку» между богатыми нефтью Ираном и Ираком с не менее стратегически важными Пакистаном и Китаем. Вот так и столкнулись в Афганистане интересы лидеров двух мировых систем современности — Советского Союза и Соединённых Штатов Америки.

Китайская Народная Республика тоже имела интересы в данном регионе. Афгано-китайское сотрудничество в первой половине 70-х годов было развито слабо. Стратегические интересы Китая в Афганистане определялись важным условием — сохранением на его территории стабильности. Набиравшая обороты экономическая реформа Дэн Сяопина вышла на стабильный рост макроэкономических показателей. И всё же китайской экономике не хватало энергоресурсов, и Китай изыскивал их в странах Среднего и Ближнего Востока. Для реализации своих планов Поднебесной требовалось создать здесь торгово-экономические коридоры.

В отношениях с Пакистаном Китай следовал гибкой стратегической линии в рамках политики Большого скачка. Его целью было получить выход в Индийский океан, чтобы обеспечить себе военное присутствие на мировых маршрутах транспортировки нефти с Ближнего Востока. Строительство морского порта в Мекранском заливе Пакистана позволяло решить эту задачу. Предполагалось подвести к порту автомобильные и железнодорожные пути, связывающие Центральную Азию с Китаем. При этом китайцы планировали, что транспортные артерии пройдут по земле Афганистана. Следуя лозунгу Мао Цзэдуна «Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья», Китай вытягивал экономические щупальца в расчёте охватить Пакистан, Афганистан и Иран на западном направлении, Бангладеш и Бирму — на восточном. Поэтому политическая стабильность в Пакистане и Афганистане имела для Китая важнейшее значение. Но пока Пакистан находился под властью исламских фундаменталистов и военного режима генерала Зия-уль-Хака, а советское влияние на правительство Нур Мухаммеда Тараки перекрывало Китаю доступ к транспортным артериям Афганистана, усилия Поднебесной сводились к нулю. Поэтому Китайская Народная Республика по-восточному осторожно, но продуманно включилась в афганские дела.

Подкидывая дрова в костёр военно-политических противоречий, Китай поддерживал афганскую политическую оппозицию в борьбе с центральной властью. Маоисты составили её непримиримое леворадикальное крыло, однако создать единый блок прокитайские партии не смогли. Крупнейшая из них — партия «Шоалеи джавид» раскололась на «Революционную группу народов Афганистана», «Организацию народного освобождения Афганистана» (САРХА), «Организацию за освобождение рабочего класса» («Ахгяр»), «Организацию за освобождение народа Афганистана» (САМА) и «Революционную организацию истинных патриотов Афганистана» (САВВ). Партийные структуры прокитайского толка, сформировавшиеся в период с 1973 по 1978 год, получали помощь от китайского правительства, имели вооружённые отряды и опыт борьбы с регулярной армией Афганистана. Маоистские партии до середины 80-х годов пробовали уладить разногласия, но в борьбе с исламской оппозицией Афганистана и правительством Кармаля им это не удалось.

После провала попыток достичь единства маоисты выделились в три самостоятельные партийные группировки: «Организацию освобождения Афганистана» (ООА), образованную Фаизом Ахмадом в 1973 году, «Организацию за освобождение народа Афганистана» (САМА), созданную Маджидом Калакани в 1978 году путём слияния ряда левых ячеек, и «Коммунистическую (маоистскую) партию Афганистана», появившуюся в 2004 году после объединения «Организации борьбы за освобождение Афганистана» («Пейкар») и «Революционного единства рабочих Афганистана».

Важность Афганистана для китайской политики обусловливалась ещё одним обстоятельством: Пекин обязался обеспечить безопасность Пакистана, своего союзника в Южной Азии, который содействовал выходу Китая на мировую арену. Пакистану недоставало размаха во внешней политике, что сковывало его экономические и военные устремления, в том числе ослабляло его в военной конфронтации с Индией. Президент Пакистана Зия-уль-Хак полагал, что Афганистан с «нужным» правительством предоставит необходимый географический размах, а дружба с Поднебесной укрепит государство. Поэтому генерал вынужден был терпеть в исламском Пакистане американское присутствие (под деньги госдепартамента США) и покинувших Афганистан представителей вооружённой политической оппозиции.

Вместе с тем влиять на процессы в Афганистане и Пакистане Китаю мешала внутренняя проблема. Синьцзян-Уйгурская автономия Китайской Народной Республики, населенная мусульманами-уйгурами, граничила с Пакистаном, Афганистаном, Тибетом и Центральной Азией, имея с ними тесные религиозные и торговые связи. Уйгуры негласно поддерживали враждебные китайскому правительству вооружённые группировки, и руководство Поднебесной держало на этом направлении регулярные части Народно-освободительной армии, чтобы предотвратить проникновение в Синьцзян воинствующей исламской идеологии и развитие экстремистских настроений. С другой стороны, автономия служила инструментом для достижения Поднебесной своих целей в Афганистане: подпитывая маоистские вооружённые группировки, воевавшие с правительственными войсками, а позднее — с войсками Советского Союза, Китай создавал предпосылки для их вывода из страны, тем самым расчищая пространство для своих будущих экономических коридоров.