Афганский исход. КГБ против Масуда - [89]

После разговора Уве пришел к выводу: чистое дело приходится делать грязными руками. Чего стоят сомнительные контакты из прошлого. Вспомнил, как его допрашивали о встрече с Масудом: не один раз и даже в присутствии молчаливого англосакса. На сей раз никто не удосужился провести инструктаж перед поездкой. «Не верится, что Масуд и Алехин не интересуют, — удивился он. — Наверное, после миссии предстоят отчеты и собеседования. К прочим сложностям еще и Ритва заметно переменилась: вместо прежней нежности и энтузиазма появились раздражение и скрытность»?

Редакционная «волга» ждала в Шереметьево. Пассажиры рейса уже вышли, а гости из Швеции не появлялись. Стоявший в сторонке Чудов разглядывал павшую листву, пытаясь вспомнить из Мандельштама про лист, что «помчался по дороге, как золотая мышь искать свою нору». Внезапно очнувшись, кинулся внутрь бетонной коробки. «Кто старший смены», — заорал на проходящего пограничника. Тот провел в служебное помещение, где начальник паспортного контроля заверил: «Мы пропустили ваших. Может, таможенники задержали?» «Веди», — рявкнул Игорь.

— Зачем вам так много лекарств? — толстый инспектор лениво расспрашивал Свена Свенссона.

— Мы летим в Афганистан, там разные болезни, — раздражаясь, объяснял разведчик, использовавший шведский паспорт, чтобы при проверке в Панджшере люди Масуда увидели советскую визу и штамп о въезде в СССР.

— Не положено. Контрабанда.

Стурстен волновалась, Нурми ухмылялась. К таможеннику подошел коллега и что-то шепнул. Тот подобрел и заулыбался.

— Так вы едете в Афганистан! Что же сразу не сказали. Добро пожаловать в Москву.

В машине Алехин повернулся к Уве и Ритве.

— Back to the USSR. Рабочая неделя завершается, поэтому, не заезжая в гостиницу, сразу двинем на встречи. Захватим главного редактора и отправимся в ЦК КПСС. Потом ужин. Завтра Ритва путешествует по «джунглям» Москвы с провожатым, который знает каждый уголок. Уве ждет экскурсия по городу. Я утрясаю организационные и технические детали.

— Мне гид не требуется, — заявила Ритва.

— Как хочешь. Советую хотя бы встретиться с гидом и объяснить, что тебе интересно. Он в твоем распоряжении, но навязываться не будет.

Виталий Ильич источал гостеприимство, предложил чай и коньяк, и, услышав вежливый отказ, позвонил в ЦК по АТС-2. Правительственная связь функционировала безупречно, и голос заведующего международным отделом громко и уверенно пригласил приехать тотчас. Также уверенно, на памяти Алехина, партаппаратчик сообщал на пресс-конференции за два дня до смерти больного генсека Андропова, что тот чувствует себя хорошо и вот-вот вернется на работу в Кремль. В кабинете с портретами членов Политбюро завотделом подробно рассказал о советской помощи Афганистану.

— Ковроткацкая фабрика и завод по производству удобрений в Мазари-Шарифе, университет и комбинат панельного домостроения в Кабуле. Не говоря уже о дорогах, мостах и аэродромах. Вы знаете, московские метростроевцы еще в 1964 году пробили самый длинный тоннель — 2,7 км — на перевале Саланг. С ним Афганистан стал единым, без него север и юг страны соединяли лишь караванные тропы.

— Саму дорогу от Кабула до советской границе соорудили строители из ФРГ, — блеснула подготовкой Нурми.

— Вы правы. Нам и ныне желательно участие Европы в установлении мира и благополучия в Афганистане. Надеюсь, миссия «Шведской помощи» станет первой ласточкой. Женевские соглашения предполагают международную помощь. К сожалению, пока Запад лишь осуждает Москву и не содействует афганскому урегулированию.

— «ШП» продолжит гуманитарные поставки, если эта поездка пройдет успешно, — вставил Стурстен. — И после вывода советских войск.

— А куда выводят дивизии и полки? — не удержалась Ритва. — В Европе опасаются, что в Ленинградский и Прибалтийский военные округа.

— Что вы! Многие части расформируют и только некоторые вернут в прежние гарнизоны, главным образом в среднеазиатских республиках.

Оперработник помалкивал, кивая головой в знак согласия с завотделом ЦК. Чувствуя порой дезинформацию, он понимал, что беседа подготовлена не только главным редактором, но и спецслужбами. «Наверняка Адмирал передает конкретную дезу для МУСТ и НАТО, — прикидывал разведчик. — Не зря Нурми позволили вклинилась в операцию «Пакет». Не уедет без «подарка» — русская традиция не позволяет».

Спускаясь на лифте, редактор показал на замочную скважину в панели управления. «Конкретный пример перестройки и демократизации: раньше подняться мог каждый, но спуститься могли только обладатели «золотого ключика» — начиная с замзав отделом. Остальные шли вниз по лестнице. Теперь даже гости свободно пользуются техническим удобством». Шведы смеялись чуть смущенно, русские — от души. На выходе предъявили паспорта прапорщику с синими погонами из войск КГБ. Выйдя из ЦК, расстались: Виталий Ильич спешил на дачу, а шведское трио ждал вечер в Москве.

Красная площадь впечатляла размерами и пустотой. Краснокирпичный Исторический музей запечатал северную перспективу на улицу Горького. Южный спуск к Москве-реке охранял собор Василия Блаженного с десятью куполами. Построенный по приказу Ивана Грозного, храм именовался «Собор Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву», но москвичи его окрестили иначе. На восточной стороне горели огни ГУМа, где трудящиеся пытались найти товары и продукты. Столпотворения не было лишь в 200-й секции, занавешенные витрины которой скрывали немногих обладателей номенклатурных пропусков. По ним продавали даже дубленки и ондатровые шапки — предел мечтаний советского потребителя. С запада площадь ограждала стена Кремля — обиталища советских вождей. Живых и мертвых. Владимира Ульянова, известного как Ленин, против воли выставили на обозрение в Мавзолее. Шведов околдовал рассказ о мумии Ленина, обитавшей под охраной почетного караула. Подселившегося сюда же Сталина через несколько лет убрали, как задним числом не оправдавшего доверия коммунистов.