Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят! - [66]

– В Кандагаре творится безумие насилия! – сказал переводчик Ахмет, самый опытный и заслуженный человек из состава «точки». – Афганский народ поднялся на борьбу, нам придется тяжело в этих условиях, но мы должны выстоять без потерь.

– Еще Ф. Ницше говорил, – сказал я, – что «безумие единиц – исключение, а безумие целых групп, партий, народов – правило!» Мы находимся в стране безумцев, они борются за свою свободу, что мы можем им противопоставить? Нашу организованность и дружбу. Продолжать работать, как работали, не расслабляться. Прежде чем что-то сделать, все обдумать, взвесить и только тогда действовать, но решительно и без оглядки назад. Только так мы сможем действовать без потерь и без срывов.

Авторитет разведчиков значительно вырос. Басмачи нас боялись, ненавидели и намеревались уничтожить. Пакистанская пресса вторгалась во внутренние дела Афганистана, называла вторжение Советского Союза в Афганистан авантюрой и клеймила нас позором. Я внимательно следил за прессой Пакистана, Ирана и США. Средства массовой информации этих государств выливали на головы 40-й армии ушаты грязи, включая деятельность глубоко засекреченных военнослужащих советских служб в Кандагаре. Это уже касалось нашей деятельности. Нас заметили. Но от этого нам не стало легче. За голову таинственного Генади давали уже пять тысяч американских долларов, кто его убьет или принесет голову в мешке.

С чьей-то подстрекательской подачи был пущен слух, что советские спецслужбы в Кандагаре убивают и мучают сотни людей в своих тюрьмах, включая солдат-отказников из Средней Азии, братьев афганского народа по вере. Намек был понятен – «Мусомяки», включая убийство «Акрама» и «Фараха», таинственное исчезновение «Зурапа» из поля зрения, одного из руководителей кандагарского подполья. Все, что проводилось силами ХАДа, приписывалось спецслужбам России, пытки, издевательства, убийства. По информации прессы – Карачи, на кандагарской таинственной даче, где проживают таинственные русские, находятся захоронения многочисленных патриотов Афганистана, убитых русскими варварами. Эта ложь, шитая черными нитками, воспринималась за правду. Якобы собаки раскапывают на таинственной даче кости убитых людей и растаскивают в зубах по окрестным местам, пугая крестьян и работников аэропорта, поскольку эти захоронения находятся рядом с Кандагарским аэропортом.

Одновременно с накатом лжи и дезинформации в черте города Кандагара появились многочисленные листовки, направленные на саботаж и свержение народной власти. Листовки, отпечатанные на хорошей бумаге за границей, называли советников из Москвы кровопийцами и первым из них комбрига Шатина, который, по словам этой пропаганды, и дня не мог прожить без человеческой крови, в основном крови младенцев, и поедал их печень, чтобы сохранить молодость.

Пакистанская пресса не обошла стороной и меня, изображала на страницах газет и журналов этаким маленьким гномом с головой – капустным вилком, приставленным к шее, тонкой и длинной.

По-видимому, моих фотографий не было и меня изображали кем угодно, только не человеком, и трудно было, посмотрев на газетную карикатуру, сказать, кто это? Если бы не стояла подпись «полковник Генади – палач Кандагара».

Небольшие листовки антисоветского содержания можно было найти где угодно: на заборах, на улице, прямо на тротуарах и, разносимые ветром, они попадали в руки людей, восстанавливая против нас настроение общественности, и чтобы выжить, приходилось хитрить, быть постоянно начеку, изворачиваться ужом, даже притворяться незащищенной жертвой террора, которую только ленивый басмач не может придавить, как дождевого червяка.

От своих источников информации я знал, что за группой разведчиков идет настоящая охота, как на волков, особенно за мной, командиром разведгруппы.

Вокруг нас расставлены красные флажки, и стоит только оказаться в зоне досягаемости охотников, как нас ждет верная смерть.

Каждый день и каждую ночь на «Дороге жизни» гибли советники, офицеры бригады, случайные люди. Их расстреливали в упор террористы-смертники. Жизнь военнослужащих превратилась в настоящий ад, постоянное ожидание смерти. Погибали в первую очередь люди, неподготовленные к войне, не умевшие маскироваться и ускользать из лап хищного противника. Террористы лучше нас знали город Кандагар, все тупики и узкие улочки, где можно уничтожить жертву, загнав ее в тупик, из которого нет выхода.

Я не сразу изучил кандагарские тупики. Изучение их по карте – пустая трата времени, и только оказавшись в самом Кандагаре, начинаешь «понимать» сложность своего положения. Оказавшись случайно в тупике, я понимал, что вот-вот капкан захлопнется – и нам конец. Но помогала интуиция, я заходил в первый попавшийся дом, разговаривал с хозяином, специально тянул время, чтобы служба наружного наблюдения смогла засечь эту встречу, и уходил, а назавтра узнавал, что хозяин этой квартиры арестован и сидит на колу без головы. Голова рядом, воткнута на прут.

Невесело об этом говорить, еще хуже – быть на месте жертв басмаческого насилия.

Фитиль афганской войны дымился, и густой дым застилал глаза, предупреждая, что в Афганистане идет кровопролитная война и не убит еще последний русский солдат.