Афган, снова Афган… - [126]

Ребята, петляя, насколько позволял узкий коридор, помчались к лестничному пролету, поливая наугад из автоматов.

А Толя Муранов уже умирал от болевого шока и потери крови. Он лежал на боку, и из онемевших пальцев вывалился так и не разорванный индивидуальный пакет…

До входа во дворец мы пока так и не добрались. Застряли на одном месте. Но теперь до него было не так уж и далеко. Я выглянул и увидел, что полосатая караульная будка горит, а светлая «Волга» вся в дырках… «Жалко, хорошая машина была…» — мелькнуло в голове.

Справа от меня стрелял по окнам Володька Быковский. Левее тоже непрерывно бил автомат. Я оглянулся: в отблесках яркого пламени от горящей будки прямо на открытом месте, на виду у всех, стоял на одном колене какой-то боец из группы «А» и, как в тире, короткими очередями бил по окнам дворца. На нем была огромная округлая глухая каска с забралом и какой-то чудной формы бронежилет с высоким, как у свитера, воротом. На триплексе забрала отражались блики огня.

Как потом, уже в госпитале, выяснилось, это был Олег Балашов, командир отделения «альфовцев».

Эх, черт возьми, мелькнула мысль, вот это каска! Вот бы такую! На мне-то была обычная солдатская каска-жестянка, которую пуля пробивает насквозь…

Сзади взревели двигатели. Я обернулся. Наша бронетехника — БТРы и БМП — проделывала какие-то маневры. Насколько я понял, они хотели подобраться ближе ко входу во дворец, чтобы подавить огневые ячейки противника и прикрыть нас огнем. Движение задерживал ставший поперек дороги подбитый гвардейцами БТР, который шел впереди нашего. В конце концов его спихнули с дороги…

Вдруг одна из БМП вывернула вправо и ходко пошла прямо на нас. Более того, я увидел, что ее плоская башня, покрутившись, вдруг уставилась прямо на меня, осветив фарой. Да бог с ней с этой фарой, прямо на меня направлена пушка! Он что, стрельнуть хочет? Идиот!

— Эй, стой! Куда прешь! Совсем с ума спрыгнул? — закричал кто-то рядом.

— Идиот! Смотрите, он на нашего наехал!

БМП действительно наехала на бойца группы «А» Сергея Кувылина. Гусеница прошла прямо по его стопе. Но Сереге повезло: его стопа плашмя попала в какую-то выбоину в бетонке, и гусеница БМП только сильно прижала ногу. Спасительную роль сыграл и совершенно новый, еще не разношенный ботинок, жесткая подошва которого смягчила давление многотонной машины. Потом мы вместе с Серегой лежали в госпитале. Кроме травмы ноги врачи поставили диагноз: сильный ушиб. Серега, как и все мы, был здорово посечен осколками от гранат…

А я, как завороженный, смотрел на ствол БМП.

Что делать? Может, стрельнуть по нему? Да нет, нельзя… Так еще хуже будет. Да и что толку стрелять: этой дуре мой автомат — как слону дробина!

Но вот ствол БМП качнулся, поднялся чуть выше. Грохнул выстрел. Снаряд прошел у нас над головой и, ударившись о стену дворца, высек пламя, кучу искр и облако белой пыли. БМП попятилась назад, чуть развернулась и стала методично бить по дворцу.

И тут грохот боя перекрыл чей-то знакомый тенорок:

— Мужики! Вперед!

Это был Бояринов! Старый вояка, Григорий Иванович почувствовал какой-то сбой в действиях обороняющихся. Действительно, ответный огонь стал менее интенсивным.

— Володька, слышал? Это Бояринов! Пошли! — крикнул я.

Какой-то непонятный восторг переполнил меня, даже слезы навернулись на глаза. Вот Григорий Иванович — сколько ему уже лет! — ведь мог бы сидеть себе в нашей казарме и через бинокль наблюдать поле боя… Давать по рации команды… Или вообще, сидел бы сейчас в Москве. На телефоне. Позванивал бы в Центр. Как, мол, там дела? Не могу ли чем помочь? Так нет же! Он прилетел сюда, он вместе с нами! Вот это действительно командир!

Я высунулся из-за парапета, дал напоследок перед броском длинную очередь, но вдруг ощутил сильный удар по кисти левой руки, которая тут же подвернулась в локте. Автомат дернуло влево, и больно ударило прикладом в плечо. Такое впечатление, что у меня в автомате разорвался патрон. Я по инерции жал на курок, но автомат не стрелял… Нырнул под парапет, лег на бок, стал дергать затвор — ни туда, ни сюда. И тут я увидел, что мой автомат согнут! Затвор заклинило начисто! Занемела левая рука. Взглянул: кисть в крови. Пощупал пальцами правой. Ух ты! Ребро ладони развернуто надвое! Интересно, а почему не болит? Сообразил: наверное, пуля скользнула по левой руке, которая была на цевье, и ударила в корпус автомата. Вот его и заклинило. А куда же пуля делась? Рикошетом прошла около лица? Наверное… Так… А что же мне делать без оружия? У меня есть пистолет, вспомнил я, и тут же мысленно чертыхнулся: при таком раскладе этот пугач ни на что не годен! Разве только застрелиться, если операция не удастся!

А тем временем Володя Быковский успел проскочить в подъезд и заметался там, не зная, куда идти. Там начали скапливаться наши ребята. Рядом оказался Григорий Иванович. Он был все в той же летной кожаной куртке, на голове каска, в руке — автоматический пистолет Стечкина.

— Наверх, мужики! Наверх надо! И зачищать коридоры здесь, на первом этаже! — крикнул он.

Вдруг что-то загудело совсем рядом, в углу загорелась красная лампочка. Лифт! Опускается вниз!